Демоверсия

Они спустились вниз по улице и окунулись в шум толпы, ночную жизнь центральной городской улицы, где все смеялось и блестело.

– Смотри, здесь, кажется, кафе.

Аня увидела какой-то каменный закуток с неприметной вывеской.

– И правда, – удивился Ян. – Надо же, я никогда его не замечал.

Кафе было уютным, маленьким, там звучала музыка, и они начали танцевать. Аня кружилась в объятиях Яна, понимая, что все кончается.

Но я никогда не смогу жить без тебя, Я не смогу: Не уходи, я буду плакать.

Она запрокидывала голову, смеясь, и уже видела, как трогается автобус, а Ян стоит на обочине.

Успокойся, у нас остается так мало времени,

Так мало времени, любовь моя, не будем же его терять[81].

Он держал ее за талию и кружил, уже ощущая на плече невеликий вес ее дорожной сумки.

– Рахунэк прошэ[82].

Аня закрыла глаза и откинулась головой на сиденье. В руках завибрировал телефон. Она прочла эсэмэс:

«Ten, kto wyjeżdża, zawsze zabiera ze sobą tylko jedną trzecią goryczy. Dwie trzecie dostaje ten, kto zostaje»[83].

– 14–

Внутри коробки что-то тихо ухнуло, и Светка крикнула:

– Бежим!

Как только они выскочили из сарайки и закрыли дверь, раздался громкий хлопок, испуганный визг животных – и все затихло. Они громко выдохнули и рассмеялись.

– Вот видишь, ничего не случилось.

Аня и Светка вернулись домой.

– Сегодня твоя очередь готовить!

Аня вздохнула и поплелась на кухню. Она положила в скороварку кусок свиной ноги и залила холодной водой. Скоро придет мама, и надо успеть приготовить, и так из-за этих глупостей слишком поздно начала.

Мама работала на Центральном рынке – торговала сувенирной продукцией и цветами. Вернувшись домой, она стояла с каким-то перекошенным лицом и тяжело дышала. Волосы у нее были растрепаны.

– Ой, мама, привет… – Аня обернулась и махнула рукой. – Извини, я не успела… Что случилось?

– Отец дома?

– Нет вроде.

– У нас пожар.

* * *

Да, вполне возможно, что трещина была в стекле изначально, еще на каком-то отдаленном этапе проектирования, – и все события Аниного детства были как раз именно таким этапом. Она еще не была собой; лист стекла еще не сформировался, не выплавился, но уже имел внутри непоправимый изъян. Позже, глядя на трещину в готовом витраже, Аня подумала, что точкой проявления этого изъяна, этой внутренней слабости для нее стала картинка пожара в соборе. Чернеющая роза в шипованном треугольнике, горящая конструкция лесов. И – музыка, лопнувшая в этом пожаре, пепел, годами кружащийся над землей, а после – оседающий порохом.

– Привет, ребята. Это Влад. Впрочем, вы уже знакомы.

– Ага. – Сережа пожал Владу руку, скептически глядя на него.

– Он будет играть вместо…

– Мы поняли.

– Начнем?

Арнольд расчехлил виолончель и провел смычком по струнам, прислушиваясь к звуку. Василий продул флейту, постучал ею по коленке и протер мундштук носовым платком, а потом взял заданную ноту. Аня поставила тексты на пюпитр и негромко распевалась.

– Вась, давай с твоего соло. Влад, готов?

Влад кивнул и взял аккорд. Арнольд поморщился.

– А ритм задать?

Влад остановился, тряхнул головой и отстучал ногой несколько ровных ударов.

– Ну, и чего не вступаешь? – раздраженно спросил Сережа.

– А, щас, чего-то не получилось…

Он начал заново, и все вступили, каждый в свою очередь, но в воздухе нарастало странное напряжение, словно кто-то медленно выкачивал из комнаты кислород.

– Влад, погоди. – Василий остановился и посмотрел на него. – Попробуй ритмичнее, ты сбиваешься.

– Ок, – сказал Влад и хлебнул пива.

Аня досадливо поморщилась.

– Я же просила тебя, давай не будем пить на репетициях.

– Да ладно тебе! Мы же все играем. Развлекаемся.

Они продолжили играть. Влад справлялся неплохо, ритм выправился, но кислорода становилось все меньше.

После репетиции Василий отвел Аню в сторону и сказал:

– Слушай, Ань… Знаешь, мне что-то Влад не очень нравится. Ты прости, но я не хочу с ним играть. Если будет кто-то другой, ты зови, я вернусь, но сейчас… Сейчас я выхожу из игры.

Аня сказала, глядя в пол:

– Конечно, как знаешь…

Она закрыла за ним дверь. Влад, незаметно наблюдавший эту сцену, подошел к Ане.

– Да пусть катится! Он вообще группу своего звучания лишал. Попсовик.

– Да как ты можешь? – возмутилась Аня. – Ты не понимаешь, что это важно? Все важно, каждый человек!

– Ой, да ладно. Незаменимых людей не бывает.

Он отхлебнул пива и щелкнул зажигалкой.

* * *

– Стандарт?

– Да, как обычно.

Развернув шаблон, Аня расстелила его на столе и закрепила прозрачным скотчем. Сегодня нужно было сделать тринадцать больших стекол. Это было много, и она беспокоилась. Но было в этом беспокойстве что-то еще, какая-то другая тревога – не имеющая отношения к работе.

Цех давно отстроили заново. Стало даже лучше – новый был больше и как-то уютнее. Ее кабинет теперь располагался на втором этаже, и древесная пыль туда не долетала.

Она посмотрела на листок с техзаданием, и лежащий рядом телефон вдруг мигнул новым сообщением.

Аня странно на него посмотрела и не сразу разблокировала. Телефон мигнул еще раз. Она прочла:

– Рассказал про тебя Руте. Сегодня все решу.