День 21. Книга первая

— Всё пытаюсь выбить для нас аэродром, но они там, у себя наверху, ни в какую, говорят, мы слишком близко к океану. Нерентабельно, — презрительно фыркнул Максвелл когда мы миновали территорию, обнесённую колючей проволокой с предупреждающими знаками на столбах. Здесь, в сорока милях от жилой зоны, утилизировалось всё что связано с токсонитом. Я понимала его — час в самолёте, это не восемь в дороге, качество которой зачастую оставляло желать лучшего.

— Как дети? Аура хорошо перенесла вакцинацию?

— Даже говорить боюсь… вроде неплохо. Дион вчера снова ходила во сне. Это она всегда, когда я уезжаю надолго.

В его голосе слышалось чувство вины. Его старшая, Дион, имела класс здоровья С, связанный с неврологическими проблемами, младшие — Амелия и Аура — класс D. Амелия страдала эпилепсией, у Ауры были отклонения в опорно-двигательном аппарате. Класс Е, следующий сразу за D, в нашей системе классификации здоровья был равен инвалидности… Максвелл прикладывал все возможные и невозможные усилия, для того, чтобы восстановить дочерей. Я могла лишь догадываться, какую боль он испытывал, глядя на них — работа в условиях постоянной угрозы отравления отнюдь не укрепляет генофонд, это не было ни для кого секретом. И на фоне этого пропаганда рождаемости выглядела издевательством.

— Чудесные девчонки. Я соскучилась по ним.

В период реабилитации я часто бывала у них. Мне нравилось проводить время с ними. Старшей тогда было тринадцать, младшей шесть, но они были не по годам развитыми. Мы смотрели мультфильмы и делились девчачьими секретами, но я всегда боялась, что я слишком злоупотребляю их добротой. У них была своя семья, свой тесный круг. Никто из них не был виноват что я осталась одна, к тому же, всеми порицаемая.

— Что тебе мешает заходить в гости?

— Я и так слишком часто пользовалась вашим гостеприимством.

— Перестань. У Дион сейчас такой возраст… Мы с Сонорой для неё враги номер один, — он улыбнулся, вспоминая подростковые выходки старшей дочери. — Ей бы не помешала старшая подружка.

— Я зайду.

Я улыбнулась, чувствуя, что успокаиваюсь. Страх проходил, несмотря на возможные риски, мы с нашим уровнем подготовки и обмундированием были в безопасности на любой из территорий. В конце концов, поступая в Академию, я не рассчитывала на долгую и спокойную старость.

— Иен. — Он чуть повернул ко мне голову. — Неужели выжить в Мёртвой зоне возможно? Я поднимала статистику… Каждая единица спецзащиты первого класса А+ на счету, а без неё к океану невозможно приблизиться и остаться после этого в живых. А если и есть у кого врождённый иммунитет, то как это проверить? У нас ведь нет постоянных исследований, никто не берёт эту возможность в расчёт?

— Были единичные случаи…

Максвелл не торопился отвечать, словно собирался с мыслями или решался, говорить или нет. Но, вздохнув, посмотрел на меня строго и внимательно, и решился.

— Это закрытая информация, в официальной статистике ты её не найдёшь. Последний такой случай был двадцать пять лет назад. Тогда ещё семьи военных жили вместе с ними на базах на границе Промежуточной и Мёртвой зон. Одна женщина, жена пилота, пыталась утопиться в океане, не знаю уж, как она туда добралась и почему выбрала такой извращённый способ самоубиться…

— Пыталась? Значит, она выжила?!

У меня заколотилось сердце, я согнулась над приборной панелью, глядя Максвеллу прямо в лицо. Редкие уличные фонари обливали его смуглую кожу желтоватым, неживым светом, ныряли в глубину тёмных глаз. Мне вдруг стало жарко, появилось ощущение, что я что-то упускаю и упускаю давно, и это мучило меня. Я приносила присягу, я готова была отдать жизнь и здоровье ради выживания нашего вида и ничего не хотела взамен: ни почестей, ни шикарного соцобеспечения, ни денег, только немного правды. Я хотела знать, за что борюсь.

— Да, и жива до сих пор.

— Как это возможно?

— Её успели вытащить, она погрузилась по пояс, не нахлебалась, если бы нахлебалась, то всё... — он покачал головой, нахмурился. — Она была беременна. Двойней. Два мальчика. Дети приняли на себя весь удар и тем спасли её. Один плод погиб, второй едва выжил, родился раньше срока с серьёзными отклонениями. Его спасли только чудо и медики из военного госпиталя. А ей хоть бы что, — с досадой закончил Максвелл.

Жаль, что я оставила фляжку в Подразделении. Мне не помешал бы глоток. О чём думала эта женщина? Как ей удалось пробраться так далеко? Как она с этим теперь живёт? У меня в голове роилась бездна вопросов, и я плевать хотела на этику, если ответы на них способны расставить всё по местам.

— С ней можно поговорить?

— Я думаю, это бесполезно. Она не в себе. Она и тогда была не в себе.

Согласна — будучи в здравом уме ни один человек не подойдёт к океану и уж тем более не дотронется до воды.

— Может, у неё был врождённый иммунитет? — Максвелл замолчал, и мне показалось, что он пожалел, что выболтал эти сведения. Я легко дотронулась до его локтя. — Иен, я хочу знать больше. Это может помочь нам.