День 21. Книга вторая

«Мэй и Притчер, готовимся к выезду. Через двадцать минут в ангаре», — отбила я в рабочем чате и начала собираться. Планшет, удостоверение, куртка от униформы, которая была чуть велика мне в плечах, бутылка воды, которую я брошу в машине — я толкнула дверь кабинета и вышла. Несмотря на почти бессонную ночь и нервную встряску, я чувствовала себя вполне неплохо. Внутри всё молчало, не скребло и не грызло, я уверенной походкой прошла мимо опенспейса. За чуть опущенными жалюзи виделся полукруг из стульев и спин сидящих на них аналитиков, Браунинг, в тёмно-синей рубашке, с закатанными по локоть рукавами, стоял у магнитной доски и что-то эмоционально объяснял им. Я на мгновение поймала его взгляд. Браунинг, осекшись на полуслове, улыбнулся мне одним уголком губ. В его глазах я увидела понимание, грусть и то, что заставило меня вспыхнуть и спешно уткнуться в планшет. Это был взгляд безответно влюблённого мужчины. Мне очень хотелось поговорить с ним, но мы оба были по уши в работе. Когда-нибудь потом…

На повестке дня у нас был район номер три и часть улицы Дженсен с первой по восемнадцатую литеры. Согласно городским картам и планам застройки, здесь располагались шесть общественных зданий: сетевой продуктовый магазин, маленькая частная булочная, сетевой магазин одежды и обуви, мастерская по ремонту техники, небольшие частные чайная и бар. У последнего следовало проверить алкогольную лицензию, это почему-то повесили на нас. С сетевыми заведениями работать было гораздо проще — это были государственные площадки, персонал строго соблюдал все предписания, кроме того, у них проходили внутренние проверки. Сложнее всего давались рейды по частникам — невооружённым глазом было видно, что нарушения устранялись в последний момент, но доказать это было практически невозможно, ведь факта нарушения зафиксировать было нельзя. Несколько раз я просила ребят придержать хозяев от попыток исправлять свои проколы прямо у меня за спиной. Спасали только вот такие вот внеплановые рейды и постоянная проверка сотрудников на благонадёжность — график проверок это всё же информация, которую можно купить и продать…

Время приближалось к обеду, мы со стажёрами завершили только два рейда — ребята были толковыми, но медленными. Если что-то выходило за рамки изученного ими в Академии алгоритма проверки, они терялись, иногда паниковали, и как несмышленые котята оглядываются на кошку-мать, ища поддержки, оглядывались на меня. За всё то время, что мне приходилось следить за ними и подгонять, я одна провела бы на одну проверку больше. Однако выбора мне не давали — Отделу нужны сотрудники, ведь сегодня я есть, а завтра уже нет…

Из окна подсобки продуктового сетевого я вдруг заметила машину Браунинга. Он стоял возле хилой цветочной клумбы и смотрел куда-то наверх, топтался на месте, заглядывал в коммуникатор, в целом, делал всё, чтобы оттянуть неизбежное. Он никак не мог решиться войти. У него в руках снова был пакет с эмблемой фармкомпании, производящей психотропные вещества и вакцину, и я, взглянув на табличку с адресом, всё поняла. Здесь жила его мать.

— Притчер! — позвала я. В подсобку просунулась взлохмаченная голова. — Заканчивайте сами, я отойду на обед.

Дождавшись от него короткого, взволованного кивка, я толкнула дверь чёрного хода и вышла на улицу.

Дэмиан был на расстоянии ширины улицы, но он не видел меня, как в тот день, когда я встретила его возле аптеки. Он был растерян, и мне очень хотелось поддержать его. Но я сомневалась. Я не была уверена, что ему это нужно. Больше всего на свете мне не хотелось навязываться, особенно после того, что вчера произошло между нами.

— Привет.

Я шагнула на пустую проезжую часть. Дэмиан, пристально разглядывавший окна третьего этажа, опустил голову, повернулся. На нём было чёрное пальто, отвёрнутый стойкой воротник касался его подбородка и губ, чуть скрывая лицо, он смотрел на меня пристально, чуть прищурив глаза, словно боялся обознаться, а мне вдруг захотелось обнять его, как он обнял меня тогда, в ветеринарной клинике.

— Привет, — эхом повторил он, почти не размыкая пересохших губ.

— Здесь живёт она, да? — я не стала называть её имени, и мне было неловко произносить слово «мама», потому что я не знала, сколько в этой женщине осталось от той матери, которую Дэмиан когда-то знал — я могла судить лишь по скупым сводкам его досье — мне казалось, не так уж и много.

Дэмиан кивнул. Снова взглянул на тёмные прямоугольный окна с переплётом защитных решёток. Наверное, чтобы она снова не захотела навредить себе.

— И так каждый раз, — вдруг произнёс Дэмиан. Я, начав было впадать в самокопание, вздрогнула.

— Как?

— Каждый раз, когда я приезжаю сюда, долго не могу войти. Никак не решусь. Каждый раз я иду и надеюсь… надеюсь, что она посмотрит на меня и назовёт по имени. Моим именем.