День ангела

«Может, всё-таки выманить чем?»

«Да чем теперь?! Нет, он теперь на дне»

«А резидент?»

«А резидент прибудет к нему сам. На «тарелочке». Мы же не всю им посуду перебили, далеко не всю. И отследить «тарелки» очень трудно. Так что нырнёт он, перейдёт на борт этого тазика — и поминай как звали…»

Я расширяюсь, подобно ударной волне от взрыва, широким стремительным кольцом. Как это? Да откуда мне знать! Я же сплю.

Я поднимаюсь над землёй. Всё выше и выше. Огромная вогнутая чаша, в центре которой я, невидимый и неощутимый. Без всякой маскировки невидимый и неощутимый, потому что меня там нет. Только я всё вокруг вижу. Но где?

Я поднимаюсь над Землёй. Круглится подо мной выпуклый бок планеты, громадным шаром плывущей в просторах космоса. Я всматриваюсь до рези в закрытых глазах. Где?

Вот. Вот оно… Излучина громадной реки, изогнувшаяся так круто, что почти свернулась в кольцо. А в центре этого разорванного кольца возвышаются горы, как развалины титанического замка, окружённого рвом с водой, такие древние, что уже почти скрылись в недрах земли, заросли лесом… И россыпь жалких поселений пигмеев, ещё сохранившихся вокруг развалин замка. Одно побольше, на самой излучине, а два других — по обе стороны моста, ведущего в замок, возле разрыва водного кольца…

Мои невидящие глаза видят — в развалинах замка сохранилась какая-то жизнь. Нет, нет не так… в подвалах замка ещё копошатся тени мёртвых… Да. Теперь явно видно — мертвецы что-то затевают, нимало не смущаясь живых.

Я всматриваюсь до рези в затылке. В призрачных катакомбах у какой-то непонятной циклопической установки копошатся маленькие зелёные человечки. Да и не такие уж маленькие, чуть поменьше ангелов ростом. Тёмные глаза без белков на зелёном лице, узкий безгубый рот. Гибкие длинные пальцы колдуют над пультами… Только крыльев нет, и не было никогда. Да, ещё что-то… А, и души нет, хотя когда-то, возможно, она и была.

Я вижу. Я уже почти понял, в чём смысл их уверенных движений. Они делают свою работу, они полагают её нужной и важной, а всё остальное — лабуда. Главное — делать свою работу, делать хорошо, разве нет?

Всё. Я понял. Мои волосы встают дыбом, и это странно — ведь я сплю. Люди, мирно спящие в своих домах, в городах вокруг древних развалин титанического замка, ещё не знают, что в подвале этого замка живые мертвецы будят саму Смерть…

Я выныриваю из водоворота сна, разрывая его путы.

«Папа Уэф! Уэф!! Уэф!!! Да проснись, наконец, ты, Смотрящий из поднебесья!!!»

«Роман, что такое?»

«Папа Уэф, в самом сердце Жигулёвских гор… Там телепорт, и они его запускают!»

Потолок ярко вспыхивает голубовато-белым светом. Пронзительно визжит сирена.

Топот множества ног совсем не слышен. Ещё бы — лёгкие босые ноги по мягкому пушистому ковру. Но когда мы с Ирочкой выскакиваем в прихожую, место общего тревожного сбора, все уже стоят одетые в доспехи, и даже прозрачные пузыри шлемов поблёскивают на головах. Только сейчас замечаю: на ногах и руках у них перчатки, и вдоль верхней кромки крыльев поблёскивает сталью узкая полоска — очевидно, на случай близкой встречи с каким-нибудь «Иваном», имеющим крепкие металлокерамические кости…

«Внимание всем» — Уэф даже не помышляет перейти на звук, сирена всё ещё визжит — «В Жигулёвских горах «зелёные» готовят к работе законсервированный телепорт. Если они сразу отправят груз… то есть резидента… Там города, и в одной только Самаре два миллиона!»

«Где именно?» — это Чук. Уэф молча показывает на меня. Я в растерянности — я же никогда не был в Жигулёвских горах… Да читай же ты, ну!

Словно тяжёлая громадная капля ртути прокатывается по моим мозгам. Давай, начальник, давай!

«Ясно. Вы за мной. Ты — это Геку — ведёшь вторую группу, коконом, и весь остальной груз. Подробности на месте. Кио, Юайя — меня с группой телепортировать куда покажу, время дорого. Уэф?»

«Я на контроле. Если будем нужны, скажешь. Действуйте, ребята»

* * *

— …Ну что, Рома. Вот это и произошло. Я рада. Ты не представляешь, как я рада…

Ирочка смотрит на меня снизу вверх, робко, как маленькая девочка на большого дядю, сильного и непонятного. Конечно, дядя добрый, но…

— Я не понял. Нет, подожди… Ты что, боишься меня?!

— Да нет, Рома, я…

— Да да, родная моя. И вот что я тебе скажу, раз ты не хочешь видеть сама — сильнее ты меня обидеть не могла. Правда.

Я опускаюсь перед ней на колени. Прижимаюсь лицом, крепко обняв. Она стоит смирно. Да что же это такое?!

— Послушай меня. Всмотрись в мои мысли. В мою душу. Если ты сейчас… Я же люблю тебя. Я всегда любил тебя, и всегда буду любить. Ну как ты не видишь!

В её глазах уже пляшут знакомые огоньки, и её ладошки обнимают меня за щёки. Я с огромным облегчением перевожу дух.

— Прости меня, Рома. Это просто…ну…помрачение рассудка, не иначе. Не каждый день видишь перед собой Великого Спящего.

— Ну и шуточки у тебя, родная. Так и Ивана напугать можно!

Она ещё секунду-другую пытается сдержаться, но смех уже рвётся наружу, мелко сотрясая её тело. Всё! Словно рухнула плотина, и мы хохочем, как сумасшедшие…

* * *