День ботаника

– А ты чего ждал? Обращаешься с ней, как с приятелем, а девушке ласка нужна, внимание. Да чего я тебе объясняю, сам взрослый мужик.

Бич помолчал, словно собираясь с духом.

– Да всё я понимаю, Студент, не слепой же, в самом деле… Но и ты пойми: я ведь не пошутил, когда сказал, что она мне как дочь. Её отец – мой старый друг, ещё с прежних, доприливных времён. Учились вместе когда-то на геологическом. Несколько лет назад у Яськи – вообще-то её зовут Ярослава – нашли глиому[16]. Врачи давали пятьдесят процентов успеха операции и предупреждали о возможностях необратимого поражения зрительного центра. Ну, я, дурак, возьми и посоветуй лесные снадобья!

– Почему дурак-то? – удивился Егор. – Не помогли, что ли?

– Помогли. Месяца не прошло, как опухоль рассосалась и даже зрение не пострадало. Врач от радости места себе не находил – чудо, да и только! А через полгода у девчонки развилась Зелёная Проказа. Побочный эффект тех самых порошочков, будь они неладны…

И сокрушённо помотал головой. Похоже, старая боль до сих пор не отпускала.

– Обратились сдуру к врачам, нет, чтобы мне сразу сообщить… Ну, те поняли, что к чему – у них же инструкции Минздрава как раз на этот счёт. Позвонили в полицию, те приехали, хотели забрать Яську в спецсанаторий. Отец говорит – «не дам!», они его крутить. А он, на секундочку, служил в спецназе ГРУ инструктором по рукопашке, потом выступал в боях без правил в тяжёлом весе. В общем, дело скверно обернулось: пять покалеченных и один труп, причём не кто-нибудь, а сотрудник полиции. Но дочку он отбил, спрятался на даче у приятеля и мне дал знать – приезжай, беда! Пока сообщение шло, пока я до Екатеринбурга добирался, девочка уже…

И запнулся на полуслове.

– До Екатеринбурга, говоришь? – Егор пристально посмотрел на напарника. – А что же этот, как его…. Лесной Призыв?

– Зов Леса. – буркнул Бич. Он уже понял, что прокололся. – Ладно, Студент, чего уж там… Ты, вроде, парень свой, надёжный. Но смотри: будешь болтать – клык на холодец, найду хоть в Африке, хоть в Австралии!

– Тем более, что тебе туда добраться не проблема, как я понимаю? И много среди егерей, таких?

– Насколько мне известно, я один. Остальные кто как: Нгуен шага за МКАД сделать не может, дядя Вова выбирается иногда наружу, но не дальше Мытищ. Лучше всего Вернеру – он как-то три дня провёл в Твери, но после этого мы со Шмулем его неделю пейсаховкой отпаивали, так приплющило парня. Но если дальше – то только под порошочками, или терпеть, пока есть силы.

– А тебе, значит, всё нипочём?

Егерь развёл руками.

– Вроде того. Ты пойми, это ж от меня не зависит. Поначалу-то я думал: отойду на десяток, ну, на сотню километров, а там всё равно дотянется… Делал вылазки, каждый раз всё дальше и дальше. Пилюлями запасался, на случай, если достигну своего предела.

– И как?

– А никак. Времени на это ушло почти пять лет – помногу я наращивать дистанцию опасался, как и слишком часто покидать Лес. Внимание не хотел привлекать. Но когда в один прекрасный день доехал до Лиссабона – окончательно уверился, что Зов Леса меня обошёл стороной.

– Ясно. – кивнул Егор. – Я и раньше что-то в этом роде заподозрил – особенно когда ты проговорился насчёт Лазурного Берега. Что, правда, случались там побывать?

– Было дело. Очень сложный рейд выдался, захотелось сменить обстановку. Вот и сменил. Прожил в Ницце три дня, и всё это время места себе не находил. Зов Леса тут ни при чём, клык на холодец! Неспокойно как-то было, неуютно. Не в радость, понимаешь? Хожу, значит, по набережной Круазетт, а у самого перед глазами всё это…

Он обвёл рукой реку, дебаркадер и свисающие к воде ветви филёвских вязов.

– В-общем, не выдержал я. Плюнул на оплаченный на две недели вперёд номер в «Негреско», сел в самолёт – и домой. Так что хреновый из меня вышел турист…

Он помотал головой, словно отгоняя наваждение.

– Так о чём это я? Да, в Екатеринбург я приехал буквально в последний момент. Яська совсем плохая была – не узнавала никого, есть ложкой не могла, только как собачонка, из миски. Ещё бы чуть-чуть и… В общем, я её переправил в Лес и сдал аватаркам. За два месяца её привели в чувство, а в процессе она познакомилась с белками, да так к ним и прибилась.

– Она знает, что это ты её спас?

– Я просил не говорить. Память ей тогда конкретно отшибло.

– А отец? Он же, как я понимаю, жив?

– За убийство полицейского сел пожизненно. Да он и знал, что этим закончится, сам попросил: незачем ей это, пусть живёт спокойно.

– Ну, не знаю… – Егор покачал головой. – Она уже не ребёнок, имеет право знать.

– Зачем? Половина больных Зелёной Проказой не помнят о прежней жизни. И хорошо, по-моему: надо начинать с чистого листа, без всякого там поганого багажа.

– А если багаж – не поганый? Не у каждого ведь такая печальная история – могли остаться родственники, родители, супруги…

– Тогда ещё хуже, потому как они с ними никогда не встретятся. Аватарки, Студент, не могут покидать Лес – сделают шаг за разделительную на МКАД и валятся от жесточайшего приступа мигрени. Большинство не выдерживает, сходит с ума. Так что, пусть лучше не знает.