День ботаника

– Но это не есть толерантно…

– Зато просто и понятно. А толерантность твою я на….э-э-э… на рогатине вертел.

– Толерантность? На rogatina? Как this… такой можно?

– Это, дружище Пиндос, национальная русская забава – вертеть всякую заграничную хрень. На рогатине. Или ещё на чём-нибудь.

– Sergey, ты rasict? Или… как это на рюсский… xenophob?

Егерь рассмеялся.

– Как ты это себе представляешь, морда твоя мириканская – быть ксенофобом в Лесу, где у каждого второго рожа зелёная, как трава? Или вообще древесная кора вместо кожи? Нет, дружище Пиндос, ксенофобия – это ваша, заморская придумка. А у нас вот – рогатина. Чтобы, значит, вертеть. И вообще, хватит трепаться, наливай. Это тебе не вонючий бурбон – «Двин», семидесятилетний! Ваш Черчилль его весьма обожал.

– Winston Churchill не есть наш, он из Great Britain.

– Да пофиг дым, хоть из Гонду…сара… Гондураса, твою мать! Пей, а то в харю дам!

День девятый 23 сентября 2054 г., четверг

I

С ВДНХ вышли рано утром. В предрассветном сумраке миновали Древобашню. От грандиозной бетонной иглы остался огрызок, высотой в три с половиной сотни метров. Древолианы, стиснувшие его, словно титанические удавы, сплелись над рестораном «Седьмое Небо» в жгут, раскинувшийся сотней метров выше гигантским зонтиком кроны.

– Странное дело… – Егор на ходу раздвигал седые вуали паутины, свешивающиеся с ветвей. – Совсем нет целых домов, заметил? Пятый час шагаем, и ни одного не встретили.

– Так и есть. – отозвался Бич. – От улицы Королёва до Верхней Масловки от прежних кварталов следа не осталось. Всё в щебень, всё ушло под мох. Но и таких огромных деревьев, как на Воробьёвых горах тут не найти – метров по сорок-пятьдесят и то редкость.

– И лес мрачный какой-то, тёмный. – Егор огляделся по сторонам и невольно поёжился. – Вроде, и кроны не такие густые, не то, что на Ломоносовском, или, скажем, в Сокольниках.

– Сравнил! Там ясени, буки да грабы, а тут сплошь хвойные, ели да пихты. Недаром в старину говорили: «В берёзовом лесу веселиться, в дубовом молиться, а в еловом – с тоски удавиться».

Идущий впереди что-то крикнул, и маленький караван остановился. Одни челноки принялись распускать подпруги осликов, снимали вьюки, другие затюкали топориками, заготавливая хворост для костра.

– Привал. – егерь, прислонил рюкзак к поваленному стволу. – Пошли, родник поищем, вроде, был поблизости…

Родник нашёлся в полусотне шагов от стоянки – он весело журчал между корневищами здоровенной, в три обхвата, ели. Но место оказалось занято: рядом на замшелых буграх паслись лоси. Глава семейства, огромный, с чудовищными, развесистыми рогами, самец оторвался от россыпи красных ягод и уставился на незваных гостей налитыми кровью глазами. Егор потащил из-за спины «Меркель».

– Не стоит. – удержал напарник. – Провизии у нас полно, да и возиться с разделкой туши некогда, привал на час, не больше.

Он громко хлопнул в ладоши. Лосиха прянула в сторону и скрылась в кустах, уводя за собой голенастого, пугливого телёнка. Патриарх лосиного семейства издал низкий, угрожающий рёв, но связываться с наглецами не стал – величественно повернулся и последовал за своим выводком.

– Слушай, зачем мы с челноками пошли? – Егор опустил флягу в крошечное озерцо, заполнившее мшистую впадину. От ледяной воды сразу занемели пальцы. – Сам же опасался слежки, а с такими попутчиками нас только ленивый не выследит!

Накануне егерь договорился с группой челноков. Они собирались в Петровскую Обитель за снадобьями друидов и обрадовались возможности заполучить такого попутчика.

– Да и без них выследит. – буркнул егерь. – Весточку с утра передали: не обнаружили ничего мои друзья. Всю ночь наблюдение не снимали – и никого!

– Так может, и не было слежки?

Бич помотал головой.

– Печёнкой чую, была! Ждали нас на ВДНХ, клык на холодец! Кстати, я спросил Саргиса – Мамонт так и не появился.

– Выходит, не зря мы насчёт него думали?

– Выходит, не зря. Я думал сначала крюка дать через Болото, но так мы им только задачу облегчим. Там толком не спрячешься, всё голое, как на ладони.

Егор успел наслушаться рассказов о Большом Болоте – двое охотников, из числа посетителей «Арцаха», вернулись из Медведкова и весь вчерашний вечер без умолку травили байки.

«…трясины, мелкие речушки да редкие островки… – рассказывали они. – Деревьев почти нет, кустарник, камыши, мох. Старики помнят: через пару месяцев после Зелёного Прилива из глубины пошли грунтовые воды, и всё, от насыпи Ярославской железной дороги, до Алтуфьевского шоссе на западе – сплошная топь. Грунт раскис, многоэтажки ушли в него с фундаментами, целиком. Редко-редко торчат над трясиной верхние этажи – так болотники приспособились селиться прямо на крышах. Натаскают плодородной земли, огороды разобьют и живут. Плавают по Болоту на своих плоскодонках и рассказывают всякую чушь: что-де чужаков заманивают в трясины водяные и русалки, и там топят. Кое-где на болотах стоят охотничьи избушки, но это дело ненадёжное. Помечена такая избушка на карте, подходишь – а её нет, трясина сожрала.