День да ночь

- Как он напишет, если он тот бой не видел! - возмутился Кречетов. - Из пальца высосет?! Кому он нужен, такой рассказ? Ты на передовую попал, так радуйся, - повернулся он к корреспонденту. - Сам услышишь, как пули свистят. Сам постреляешь по фрицам. Тогда напишешь. Правду напишешь. То, что надо. А тебе что, не хочется фрица пулей встретить?

- Хочется, - сказал Бабочкин.

- Другое дело. Чужой винтовкой не воюют. Самому надо стрелять по врагу, который топчет твою землю. И пиши тогда, сколько хочешь.

Потом старший лейтенант подошел к маленькой, всего из пяти человек, шеренге.

- Как дела, боги войны?

Боги, слышавшие, как он причесывал корреспондента, помалкивали.

- Стесняетесь, что ли? - Кречетов постучал веткой по голенищу. - А по физиономиям не видно, что особенно стеснительные. Вот ты, - остановился он возле Опарина. - Ты чего такой кислый? Что мешает радоваться? Скоро сумеешь врезать фрицам. Может, сапоги жмут, так ты разуйся.

- Я и обутый с ними управлюсь. - Опарину шутка старшего лейтенанта не понравилась. - Обутому даже сподручней. Мне бы только пожрать как следует.

- Давно воюешь?

- Всю войну и воюю.

- Так пора бы тебе знать, что перед боем наедаться нельзя, - почти ласково разъяснил Кречетов. Он уважал тех, которые всю войну воевали.

- А я не поп, чтобы поститься сутками. Мне наркомовский паек положен, - не сробел Опарин перед строгим старшим лейтенантом.

- Кухни трое суток нет. А сухари еще вчера кончились, - внес ясность Ракитин.

- Чего же вы молчали! - рассердился Кречетов. - Батарея трое суток не кормлена?!

- Только этот расчет, - доложил лейтенант Хаустов. - Остальные завтракали сегодня. В штабе обещали, что пришлют кухню. Но вот нет.

- Ясно... - если бы Опарин знал, о чем подумал сейчас старший лейтенант, ему бы это понравилось. Хмурый Кречетов между тем прошелся взглядом по лицам не менее хмурых солдат. - Хотя, смотрю я, не очень-то вы отощали... Воробейчик! - позвал он.

- Слушаюсь! - Возник перед Кречетовым младший сержант в кожаной курточке.

- Надо как следует накормить артиллеристов. Выбери из своих запасов чего-нибудь, покалорийней.

- Слушаюсь, выбрать покалорийней, - повторил Воробейчик.

- Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? - вмешался Опарин.

- Ну-ну, обращайся. Чего тебе еще надо?

- Товарищ старший лейтенант, на кой хрен нам калории!? Прикажите, пусть нам сала дадут.

- Эге... - старший лейтенант с уважением посмотрел на солдата. - Фамилия?

- Рядовой Опарин! - рявкнул солдат.

- Опарин, значит... Такую просьбу надо уважить. Воробейчик, отставить калории. Поищи-ка в своем хозяйстве сало.

Лихачев не сводил глаз с Кречетова. Это был тот самый лейтенант, который делал из него шофера. Только он стал старшим лейтенантом. И не хромал. А манера говорить та же. И те же прожигающие насквозь глаза. И шрам на щеке... Лихачев, когда увидел его, обрадовался. Но Кречетов, хоть и посмотрел на Лихачева несколько раз, ни слова не сказал. Значит не унал. Солдат этому не удивился. Сколько таких, как он, прошло через руки старшего лейтенанта. Наверно, сотни. Не может же он всех запомнить. Хотя Лихачеву от того, что его не узнали, стало немного обидно.

- Это что еще за штучки-ножички? - спросил старший лейтенант, неодобрительно оглядывая Афонина.

Солдаты насторожились. Этот, если решит отобрать нож, отберет. Как бы Афонин ни вертелся - отберет. Но сам Афонин, как всегда, был спокоен.

- Личное оружие, - ответил он.

- Кто же тебе такое личное оружие выдал? Где ты им разжился?

- Батя посоветовал взять. Я его из дома захватил.

- Со своей шашкой на войну, - Глаза старшего лейтенанта не предвещали ничего хорошего.

- Это метательный нож, - полез на выручку Ракитин. - Он его метров за пятнадцать всаживает так, что потом еле вытащишь.

- Сам видел, - подтвердил лейтенант Хаустов.

- Дополнительным оружием владеешь? - Металл в голосе старшего лейтенанта исчез.

- Владею.

- В фашиста бросать приходилось или так играешь?

- Приходилось.

- Это хорошо, что владеешь, - окончательно сменил гнев на милость старший лейтенант. - Дополнительное оружие всегда может пригодиться, если им владеешь, как следует. А ты почему не в разведке? В артиллерию затесался.

- Направили, значит, надо служить, - рассудил Афонин.

- Ты бы попросился, доказал.

Афонин совершенно по-штатски пожал плечами.

- Ладно, разберемся. Война еще не кончилась, время у нас есть. - И Кречетов шагнул к стоящему рядом с Афониным Бакурскому.

- Ты каким дополнительным оружием владеешь? - спросил он будто не замечая, что лицо солдата изуродовано огнем.

- Ручной... пу-пулемет... - Бакурский старался выговаривать слова как можно четче и понятней.

- В бегущего фашиста попадешь? - прищурился Кречетов.

Бакурский в ответ усмехнулся. Так прямо и усмехнулся, впервые, наверно, за все то время, что служил в расчете. Как будто забыл про ожог. Но лицо от улыбки перекосилось, стало еще страшней. А старший лейтенант поймал эту улыбку и улыбнулся в ответ. Тоже впервые с тех пор, как прибыл на батарею.

- Пушка пушкой, но кажется мне, что нынче ночью и пулемет твой пригодится. Так что ты, браток, не подведи.