День Дьявола

Я уважал Ферреру, я любил его как старшего товарища. Пока он еще не стал настоящим моим другом из-за разницы в возрасте и положении, но я надеялся, что со временем эта граница сотрется. Я был рад, что Феррера не поддался отупляющему давлению Дьявола. Но никак не мог понять, что Феррера делает здесь, среди нас – Пятерых.

Мы бежали, мы приближались к сердцу Дьявола. Это можно было понять по запаху. Слабое пованивание гниющего дерева все более забивалось острым, волнующим смрадом горячей крови и дымящейся плоти. Так пахнет на бойне – там, где быкам, только что убитым током, распарывают животы длинными ножами, там, где их рубят на куски топорами. Так пахнет там, где свиней подвешивают за задние ноги и сдирают с них шкуру. И все мы слышали звук – ритмичное глухое сокращение. Туф-туф… Туф-туф… Это не было похоже на стук колес. Билось огромное сердце. Сердце демона, выросшего из земли. Мы приближались к Вратам Дьявола.

9

Мы стояли около широкой бетонной площадки. Мы узнали ее – фундамент, в который замурованы камни Врат Дьявола. Еще недавно это было полом павильона-вокзала, откуда отправлялись поезда аттракциона El Diablo. Только павильона больше не было, и от рельс остались лишь глубокие, полуобвалившиеся борозды. Колеса адского поезда шумели высоко над нами. Эль Дьябло посадил на свой поезд последнего человека в Парке Чудес, отправил в последний путь свой единственный поезд – длиной в бесконечность забвения и смерти. А потом он разрушил вокзал. Он разрушил все. Теперь здесь была лишь площадка размером десять на двенадцать метров. Бетон пересекали глубокие трещины, он крошился, пятна темного мха и струпья грязно-серого лишайника покрывали его. Это место выглядело так, словно человек лет сто не ступал сюда. Бетон доживал последние свои минуты, он умирал. Он прожил сотню лет за последний час и скоро должен был рассыпаться гравием и песком. Он мешал старому земляному демону, он закрывал камни – пять огромных камней, стоящих здесь испокон веков. Я слышал стук из-под земли: Туф-туф-ф… Туф-туф-ф… Земля содрогалась при каждом сокращении сердца Дьявола. Трещины черными извитыми молниями ползли от центра площадки. Что-то прорывалось оттуда наружу, вверх.

Дьявол проснулся. Он приготовил достаточно еды для первой своей трапезы. Пища эта каталась сейчас на очень длинном поезде по очень длинному и извитому пути и ловила свой кайф. Все эти люди, наверное, пребывали в замечательном настроении. Может быть, так они были вкуснее – люди с веселыми, радостными душами? Души их вернулись в детство. Все они были сейчас детьми – там, в поезде Дьявола. Я подумал вдруг: может быть, детские души вкуснее для Дьявола? Или для того, кого мы называли Дьяволом.

– Сколько времени, Мигель? – спросил Демид.

– Половина двенадцатого.

Я не поверил этому. Мне казалось, что мы добирались сюда, продирались сквозь иглы, бежали сквозь мертвый лес подпорок не меньше часа. Я потерял ощущение времени. Но допотопные советские часики непостижимым образом держали ритм, они знали свое дело. Они стали в шатающемся мире первой стабильной точкой, на которую мы могли опереться.

– Дьявол!!! – заорала вдруг Лурдес и подняла вверх кулаки. – Ты слышишь нас, el hijo de gran puta? Мы добрались до тебя!!! Заткнись, скотина! Мы все равно перережем тебе глотку! Заткнись! Я убью тебя, Дьявол, если ты не заткнешься! Заткнись!!! Заткнись!!!

Она бросилась на бетонную площадку и ударила ее босой ногой. А потом еще раз…

Я схватил ее одной рукой и потащил от фундамента. Одной рукой, потому что в другую вцепилась Цзян и не отпускала ее. Я тащил Лурдес, мокрую, извивающуюся, а она вырывалась и визжала: "Заткнись!!!"

Мы упали все втроем. Я упал на Лурдес и закрыл ей рот своими губами. Она замолчала.

– Что случилось, Лурдес, солнышко? – Я целовал ее губы, и щеки, соленые от пота и слез, целовал ее глаза. – Мы пришли, Лурдес. Мы уже пришли. Успокойся.

Цзян лежала рядом и обнимала нас обоих. Она возбужденно дышала. Я понимал, чего ей хочется.

Чувства выпирали из нас, как иглы из ватной подушечки. Как булавки из головы Страшилы, набитой отрубями. Горячность Лурдес, влюбленность Цзян… Но где же была моя сила?

– Скажи ему, чтобы он заткнулся, – прошептала Лурдес. – Я больше не могу! Дьявол кричит в моей голове… Он смеется там. Я глохну от этого. Мне больно, Мигель. Мне так больно… Он убьет меня…

Лурдес оказалась телепаткой, она слышала мысли демона. И теперь, когда Эль Дьябло был совсем рядом, она сходила с ума от этого. Я видел, как расширились от боли ее зрачки. Пальцы ее вцепились в землю, царапали землю, метались, как умирающие сороконожки. Лурдес вскрикнула, тело ее выгнулось, дыхание стало прерывистым. Дьявол убивал ее быстро и хладнокровно, и я ничего не мог поделать с этим.

Могучие руки схватили меня за поясницу, подняли в воздух и кинули прочь. Я покатился кубарем. Я сразу же вскочил и помчался обратно, но место мое уже был занято. Там находился Демид.