День Дьявола

– Вот. Открыла мне дверь изнутри. Тебя нет. Я – в трансе. Все, думаю, подставил братишку. Принял братишка дозу и улетел через форточку.

– Вы здесь ночевали?

– Она ночевала, тебя ждала. А я домой ездил. Сегодня вернулся, за час до твоего прибытия. Она, чувствуется, тебя любит очень. Такая девчонка замечательная! И умница, и красивая. И фигурка такая… м-м-м! Редкое сочетание. Повезло тебе.

– Повезло…

– Ты, это… Живешь с ней?

– Нет. Мы просто друзья.

– Как?! – Эмилио не поверил. – Она что, не соглашается?

– Она соглашается. А я – нет.

– Que va! [122]– Эмилио воздел руки к небесам. – Я чего-то не понимаю.

– Она – девочка. Не делала этого еще никогда.

– Ну и что? Это дело поправимое.

– Отвяжись, – буркнул я. – Дай спокойно умереть в своей постели.

И повернулся к стене.

ЧАСТЬ 4 ДЬЯВОЛ ПРОСЫПАЕТСЯ

1

Так. Так. Дайте мне сосредоточиться.

Я обещал вам рассказать о Дне Дьявола и о том, что случилось в этот день на самом деле. А сам все время рассказываю о чем-то другом: о "Дне, когда я встретил Девушку", о "Дне, когда я устроился на работу в Парк Чудес", о "Дне, когда Анютка подралась с Элизой", о "Дне, когда меня закинуло в Дом Инквизиции".

Все это было необходимо. Потому что события не случаются просто так в нашей жизни. Они ведут нас как ступеньки – может быть, вверх, а, может быть, и вниз. И вот ты стоишь на этой лестнице, и окидываешь взглядом все те ступени, что прошел в жизни своей, и думаешь: все это было не случайно. Все это ты прошел. Ты шел по этой лестнице – то летел, как на крыльях, то оступался, то проваливался на древних ступенях, что сгнили за столетия долгого своего существования. Ты карабкался вверх и вниз, ты был мучим жаждой и голодом, ты ругался и скрипел зубами, и временами тебе хотелось спрыгнуть к чертям с этой лестницы, чтобы наконец обрести покой. Вечный покой.

И вот ты добрался. Ты стоишь на ступени. На той желанной ступени, которая еще недавно казалась тебе недосягаемой целью. Ты можешь на минуту перевести дыхание, подумать, о том, что было, и что было в этом хорошего и плохого. А что ждет тебя дальше?

Та же лестница. Порою хочется, чтобы кончилась она поскорее, эта утомительная escalera [123]. Но лучше пусть она не кончается. Что может быть в конце лестницы-жизни? Только смерть.

Никому не хочется думать о смерти. Но порою все же приходится заглядывать ей в глаза. Как глянул я в глаза смерти в тот день – День Дьявола. В глаза своей собственной смерти. И в глаза смерти многих других людей.

Мне повезло. Я выжил. Не всем так повезло. Я мог бы назвать этот день "Днем сломанных лестниц".

Но об этом позже.

2

Этот день начался вполне обычно. Собственно говоря, я уже рассказывал вам, как он начался. Зазвонил будильник, я повалялся в постели, помечтал о своей Девушке, которую уж и не надеялся снова увидеть. Потом проглотил бутерброд на бегу, потому что уже опаздывал, как обычно. Прыгнул на свой скутер и поехал за Анюткой. А потом мы вместе поехали в Парк Чудес – на работу.

Я отработал утреннее выступление, и времени у меня было полно. С Цзян я сегодня не тренировался – она была занята. Они там, в своем китайском цирке, репетировали новый номер. Поэтому я решил прогуляться в ту часть Парка, которая называется Канзас.

Я шел по этому самому Канзасу и занимался тем, что единственно и мог я делать в этом месте. Я разглядывал людей.

Я давно уже насмотрелся на все аттракционы Парка Чудес. Накатался на всех этих железных дорогах, лодках и горках на всю жизнь. Я побывал во всех магазинах Парка Чудес и выучил имена всех хорошеньких продавщиц. Я по сто раз посмотрел все представления – и пляски дикарей в Джунглях, и Волшебный Цирк Китая, где моя подружка Ань Цзян танцевала и показывала акробатические номера, и Родео в Канзасе, и уж конечно, большое представление под названием "Да здравствует Мексика", где выступал я сам, и которое давно набило мне оскомину. И все равно мне не было скучно бродить по Парку Чудес. Потому что здесь были новые люди. Каждый день, каждый час здесь были новые посетители. Они разглядывали нас, артистов, как забавных зверей в зоопарке. И мне было интересно самому превратиться в разглядывающего. Снять костюм тореадора, повесить его на плечики в шкаф и превратиться на пару часов в обычного человека.

Лучше всего это делать так: выбрать себе хорошее местечко за столом, в каком-нибудь кафе, которых здесь так много. Совместить приятное с полезным. Заказать немножко хорошей еды. И пивка – холодного, разумеется. И сидеть, и потягивать это пиво, и слушать, как вокруг тебя люди разговаривают на всех языках мира. Лично мне уже одно это доставляет кайф. Посмотрел бы на меня сейчас кто-нибудь из моих одноклассников, к примеру тот, который называл меня "Антониво-Гондониво". Он бы провалился от зависти под землю.

В тот день я приземлился на скамью за длинным деревянным столом, под деревянным навесом, закрывающим от палящего солнца. Это было весьма кстати. Был конец августа. В Испании это весьма жаркое время года, смею заметить. И самый разгар сезона.