День Дьявола

Не знаю, чувствовал ли этот кошмарный "помидор" боль. Может быть, и нет. Все-таки, он был растением. Но подземному монстру, кем бы он ни был, вовсе не хотелось расставаться со своей добычей. Ему не понравилось, что я режу его ножом. Конвульсия прошла волной от шара вдоль тропы. В трех метрах кзади от меня песок взметнулся фонтаном. И из новой воронки, которая образовалась там, выпростался корень. Может быть, это было хвостом твари, спрятавшейся в песке, а может – щупальцем. Но это была та же самая тварь, потому что на длинном отростке, толщиной с мою руку, сидело бесчисленное количество багровых шаров, подобных тому, который схватил Лурдес. Некоторые из них были маленькие, как бородавки. Другие – крупнее, с кулак, они напоминали нагноившиеся нарывы. А самый большой из них несся на меня, как лиловый футбольный мяч с открытой зубастой пастью, и тащил за собой весь хвост. Я выпустил свой нож и отпрыгнул назад. Зубы клацнули в воздухе, не дотянувшись до меня полметра. А дальше я, не думая, ударил ногой по "мячу". Получился неплохой футбольный удар, сам Майкл Оуэн [137]оценил бы его. «Мяч» оторвался от своего отростка, описал дугу в воздухе, врезался в дерево и разлетелся вдребезги, как и положено помидору. Потек по стволу вниз огромной томатной кляксой.

Хвост, лишившись главного кусательного органа, трусливо заскользил обратно в песчаную яму. Лурдес сама уже схватилась за нож, резала свой шар, оказавшийся на редкость упругим и живучим, распластывала его на полоски. Шар вдруг разинул пасть и с чмокающим звуком выплюнул ступни Лурдес. Ее отбросило на несколько шагов от воронки. Разлохмаченный шар закрутил головой и скрылся в окровавленном песке.

– Скотина! – Я плюнул прямо в осыпающуюся воронку. – Как твои ноги, Лурдес?

– Не знаю… – Она сидела на земле и рассматривала лодыжки, ощупывала их, морщась от боли. – Он так сжал ноги… Я думала, что он сломал мне кости. Кошмар…

– Нужно перевязать. – Я опустился на колени рядом с Лурдес и взял ее ножку в свои руки. Выше щиколоток девушки шел ряд мелких кровоточащих разрезов, словно она попалась в капкан с зубьями. – Лурдес, милая моя девочка, тебе больно?

– Очень больно. – Лурдес медленно приходила в себя. – Но это не важно. Главное, чтобы я смогла идти сама. Потому что ты не сможешь донести меня. Нас сожрет по пути какой-нибудь другой bastardo de verdura [138].

– Все будет хорошо, – бормотал я, когда перевязывал ноги Лурдес полосками ткани, оторванным от подола ее же платья, и без того короткого. – Сейчас мы сделаем красивую повязочку, и поцелуем нашу маленькую бедненькую девочку, и все сразу пройдет. И наши ножки сами побегут по дорожке. Добрый доктор Айболит всех излечит-исцелит. Пришла к Айболиту лиса. Меня укусила оса. А потом зазвонил телефон. Кто говорит? Слон. Мне, говорит, надо сто тонн мармелада…

Лурдес терпела. Она слушала, как я плету ласковую чушь на русском языке, и молчала, только иногда сильно сжимала мое плечо, когда уже было трудно выносить боль.

– Где Габриэль? – спросила вдруг она.

– Впереди. Мы догоним его.

Я и так старался не думать, где Феррера. Если уж сам Габриэль Феррера не смог прийти нам на помощь, то, значит, с ним случилось что-то поистине ужасное. Либо… Либо он бросил нас. Что было бы еще ужаснее, потому что я верил Феррере больше, чем самому себе, и втайне поклонялся ему. Я собирался стать таким же, как он – в перспективе, лет через двадцать.

Первые шаги дались Лурдес с трудом. Но потом она притерпелась. Она была просто молодцом, моя Лурдес. Конечно, она была не такой сильной, как моя Цзян, но терпения ей было не занимать.

Мы двигались медленно, я почти тащил Лурдес на себе. Но все же мы двигались прочь от Дьявола. И, если бы кто-нибудь сказал мне, что всем нам придется вернуться обратно к Дьяволу, я не поверил бы этой глупой шутке.

Я надеялся, что мы сбежим от Дьявола. Просто сбежим.

2

Ферреру мы нашли очень скоро, метров через пятьдесят. Мы могли и не заметить его, потому что он не находился на тропинке. Он висел сбоку от нее. И только потому, что я крутил головой во все стороны, пытаясь предупредить возможную атаку какой-нибудь новой твари, я увидел его покачивающиеся лаковые ботинки.

Он висел в десяти шагах от тропы, метрах в двух от земли. Я видел его брюки, уже не безукоризненно наглаженные, мятые и испачканные землей, его разорванную рубашку и золотой крест на волосатой груди, его мощные руки, безвольно, мертво свисающие вдоль тела. Лица я его не видел. Голова его была скрыта за длинными черными листьями дерева неизвестной мне породы.

– Лурдес, стой. – Я никак не мог успокоить свое сердце. – Я вижу Ферреру.

– Где он?! – Лурдес слепо зашарила глазами вокруг.

– Тебе лучше не смотреть…

Конечно, Лурдес сразу же увидела его, и замахала рукой.

– Габриэль! Габриэль! Мы здесь! Слезай!