День Дьявола

Я прижался губами ко рту Габриэля Ферреры, моего шефа, и меня уколола щеточка его тщательно подстриженных усов. Я в первый раз дотронулся губами до губ взрослого мужчины. Голова моя закружилась. Я едва не свалился на землю. Я ощутил…

Что я ощутил? Конечно же, вкус малины. Зернышки захрустели на моих зубах.

Дьявол стоял за моей спиной и усмехался. Он знал, куда ударить больнее. Он въехал мне прямо поддых.

Я сделал глубокий вдох. Я открыл глаза, чтобы ясно видеть того, кто лежал передо мной. Это был Габриэль Феррера, мать его. И пахло от него так, как только и должно было пахнуть от моего шефа Габриэля Ферреры – дорогими сигарами, французским парфюмом, и немножко коньяком.

– Феррера, – сказал я. – Ты должен ожить. Ты должен ожить, сукин ты сын. Если ты не оживешь, я тебя так отлуплю, что ты будешь бегать от меня по всем Джунглям. Я тебя так отделаю, что ты месяц в больнице валяться будешь! Я не посмотрю, что ты – мой шеф.

Я должен был спешить. Но я не спешил, старался сделать все правильно.

И я сделал все правильно. После десяти вдохов-выдохов шеф мой кашлянул, забив мне своей слюной весь рот. И начал дышать. Сам.

Но, к сожалению, мне не удалось насладиться своим триумфом. Дьявол не дремал, он напал на меня сзади. Я не зря чувствовал его смрадное дыхание за своей спиной. Ему не понравилось то, что я сделал.

Я услышал жужжание – сперва громкое, потом оглушающее и через долю секунды совсем уже непереносимое. И тут же что-то долбануло меня в голову сбоку. Я покатился по земле, пытаясь стряхнуть с себя то, что вцепилось в мои волосы, и обхватило мою шею, царапая ее острыми коготками в кровь. Оно било меня чем-то острым по темени, и по лбу, и пыталось добраться до моих глаз, чтобы проткнуть их хоботком, похожим на длинный, остро заточенный карандаш.

Я вскочил на ноги, сделал прыжок к ближайшему дереву и ударил в него головой. Точнее, тем, что сидело на моей голове, обхватив ее жесткими членистыми лапами. Раздался хруст. И это слетело с моей головы, взвизгнув так, что я едва не оглох.

Это валялось теперь на земле. Прозрачные крылья его, длиной в полметра каждое, работали так интенсивно, что сливались в размытое гудящее пятно. Но ему никак не удавалось перевернуться. Оно размахивало шестью бурыми лапами, покрытыми длинными жесткими волосами. Полосатое толстое брюхо – черно-желтое, как у осы, вздувалось и опадало, и из него высовывался кривой зазубренный кинжал – то ли жало, то ли яйцеклад.

Это было насекомым – гигантским, длиной чуть ли не в мою руку, и весом, наверное, килограммов в десять. Любой энтомолог мира описался бы от счастья, глядя на него. Но я не был энтомологом. Я был простым жонглером, которого преследовал Дьявол.

Я присел, поднял с земли первый попавшийся под руку камень, и запустил в эту тварь. Конечно, я не промазал, я никогда не мажу. Но лучше бы я этого не делал. Потому что камень мой отскочил от толстого хитинового панциря твари, не причинив ей особого вреда. Наоборот, он помог ей. Он помог перевернуться кошмарному насекомому – то ли осе, то ли слепню. Тварь взмыла в воздух как небольшой вертолет. Сделала крутой вираж, и сразу же пошла в атаку.

Наверное, это ее личинки ползали по Феррере. Скорее всего, в дьявольском мире, куда мы попали, эти твари таким образом выращивали своих детенышей – откладывали живых личинок на людей, пойманных хищными лианами. Я затоптал ее детей, не дал им нажраться и вырасти в новых монстров. И теперь шли крутые разборки.

– Спокойно, мамаша…

Я ждал до последнего, пока жужжащая тварь пикировала на меня. И только в самый последний момент, когда я уже видел ее двигающиеся черные зазубренные челюсти, нырнул вниз и покатился по земле.

Оса врезалась в дерево. Ее сшибло в сторону, но на этот раз она оправилась быстрее – взлетела с ходу, произвела перестроение и снова ринулась на меня.

Она была не такой уж и большой по сравнению со мной. Но она была быстрее меня раз в десять. Она была летучей, черт бы ее побрал. А главное, она была ядовитой. Я уже видел, как она выставила в пике вперед свое жало. Капля яда повисла на ее черном длинном клинке, и без того способном проткнуть меня насквозь.

А у меня уже не было времени встать. Я вылетел на песчаную тропу, оставив Габриэля в чаще. Я барахтался спиной на песке, и видел, как смерть летит на меня со скоростью артиллерийского снаряда.

Я не успел проститься с жизнью и прошептать последний Аминь, потому что вдруг ощутил в руке знакомый острый холодок. Кинжал оказался в моей руке, и я метнул его не глядя. И тут же покатился вбок, неловко перебирая руками. Лицо мое зарылось в землю и рот забился песком.

Оса врезалась в мою спину.

3