День дурака

- Я сказал по-другому, - возмутился теперь уже Степа.

- Точно, - подтвердила Лиза, - ты сказал: "Ни хрена себе, пельмень".

- И я не выл, - добавил Вязов.

- В общем, как оказалось, билеты у нас, всех, в одну сторону, - неунывающий Митя перевернул свою кружку и красноречиво постучал по дну, намекая, что всякая пустота жаждет быть заполненной, - мы и в "черную" дверь пытались, и в окно, и через забор - один черт...

- Здесь нет чертей, - педантично поправил историк, - местные жители, когда хотят выругаться, поминают Тварь Неназываемую.

- Учту, - кивнул Митя.

- Все это очень весело, - перебил Вязов, - но я, кажется, пропустил совещание "в верхах". Что сказала герцогиня? Когда штурм?

- Через три дня, - ответил Трей, и в его голосе Вязову послышалась какая-то злая обреченность.

Степан оглянулся на Лизу Потапову.

- Успеем?

- Должны, - осторожно сказала девушка, которую Степа по дороге посвятил в свой план возвращения к родным осинам, - если тут найдется все необходимое.

- А что вам необходимо, госпожа... э... Дракон?

Лиза невольно вздрогнула.

- Можно без титулов? Нужен уголь, сера и калиевая селитра. Еще нужна ступка, хорошая. Большая, - Трей кивнул, похоже, у него в хозяйстве такая вещь имелась, - глиняных горшков у вас, наверное, много. Это хорошо, потому что много и понадобиться. Десяток ничего не даст, если сработает один из трех - уже будет здорово.

- Если нужно что-то растирать, мы с Мархом поможем, - вызвался Трей.

- Все поможем, - поправил Степан.

- Ага, - кивнула девушка, - все и поможете. Только вас все равно мало будет. Нужно ж еще запаковать эту беду и фитилей накрутить... Ой, Степа, во что ты меня втравил?

Менестрель, всеми позабытый, тихонько сидел в уголке с плоской черной коробочкой в руках и, похоже, не собирался никуда удирать.

- В "Вертолет" играет, - пояснил Степа, - мне повезло - у Мартына Борисовича такая же "Нокия" как у меня, так что наше основное оружие я зарядил. Еще дня на четыре хватит и эти четыре дня парня можно не сторожить.

- Чем это он там таким занят? - полюбопытствовал Трей.

- Вот только ты не суйся! - испугался Степан, - еще "подсядешь", а у взрослых психика не такая гибкая, можешь "ломки" не пережить, понятно?

- Понятно... Чего ж тут не понятного. Эй, малец? Малец!!! - тот нетерпеливо отмахнулся, дав понять, что слышит, но страшно занят, - твой инструмент можно? Ты не беспокойся, я не расстрою...

- Да ей уже ничего не повредит, - отозвался парень, не отрывая глаз от мобильника.

- Ну, тут ты не прав. На нее еще сесть можно.

- Да садились уже! Два раза.

- И что? - неожиданно заинтересовался Трей.

- Ничего. Починил.

- Сам?

- Нет, Мастеру отдал, - огрызнулся пацан, явно недовольный, что его постоянно отрывают от игрушки, - у меня ведь лишних монет полные кошели, из-за пазухи так и сыплются, наклоняться и подбирать - брезгую.

- Да ладно, не кипятись, - примирительно сказал чародей, - мне любопытно стало - ты и вправду такой умелец?

- Было бы что уметь, - фыркнул менестрель, - всей хитрости: бочинку правильно изогнуть. Да и это, если приноровился - не хитрость вовсе.

- Разносторонний парень, - оценил Лапин.

Трей аккуратно извлек из чехла инструмент, который был немного похож на гусли, но имел девять струн и разметку, обозначающую лады. Инструмент и впрямь был заслуженным, им, похоже, только в хоккей не играли. Но, когда чародей на пробу подергал струны, звук оказался мягким и на диво чистым.

- Марх, у тебя маска есть?

Палач покачал головой, не осуждающе, а, скорее недоуменно-покорно, но пальцами прищелкнул, и один из бритых по его приказу доставил нечто, похожее на чулок Фантомаса. Слегка перепугав Мартына Борисовича, насторожив Цезаря и поразив в самое сердце Лизу Потапову, чародей натянул это безобразие себе на голову, совершив сие во славу Алами, и негромко запел. Даже, скорее, заговорил: это был речитатив, где далеко не в каждой строфе соблюдалась рифма, да и с размером был легкий напряг, но в целом строй был понятен и легко уложился бы в рок-н-рольные квадраты.

...Отчего так глубока небесная река.

Не дотронуться рукой, а сердцу так близка.

Ты глядишь глазами звезд, встречающих рассвет.

Ты моя, моя до неба, как вода и хлеб.

Так вперед, ломоть в суму, нож, фонарь в руке.

Знаю я, ты со мной будешь там, в далеком далеке...

Упрямый взгляд матери, отец научил мечтать,

Вот все. Ну и хватит мне, чтоб тебя отыскать.

Кружат землю день и ночь, тебя уносят прочь.

Ты глядишь глазами неба, светлый звездный дождь.

Кружат землю ночь и день, свет сменяет тень,

День пройдет, год пройдет - оборот меня к тебе ведет.

Упрямый взгляд матери, отец научил мечтать,

Вот все. Ну и хватит мне, чтоб тебя отыскать

Над компанией сгущались тучи. В переносном смысле. Небо, словно в насмешку, было удивительно ясным и рог стареющего месяца висел серебряной лодочкой прямо над герцогскими покоями.