День Гагарина

За несколько дней до вывоза ракеты на старт вместе с Королевым мы провели специальную тренировку по эвакуации с сетки «потерявшего сознание» космонавта. По нашему сигналу пара физически сильных и ловких ребят-спасателей подхватывала лежавший на сетке манекен в скафандре и, как по батуту, в считанные секунды доставляла в укрытие, специально построенное на краю котлована. Тренировкой Королев был доволен.

— Какой сегодня пароль операторам САС? — спросил Главный.

Я назвал слово, известное лишь нам троим да операторам командной радиолинии, через которую на систему аварийного спасения (САС) корабля выдавалась специальная команда на катапультирование космонавта.

Королев, несомненно, хорошо помнил этот пароль, он никогда не забывал того, что жизненно важно для дела. Этим вопросом он, по-видимому, хотел отвлечься от своих дум, навеянных видом стальной сетки. Сергей Павлович тяжело опускается на заднее сиденье машины. Над стартом снова разносится громкий вой сирены…

«Все в порядке, — перевожу эти немузыкальные звуки на детали стартового графика. — Эвакуация людей закончена, те, кто необходим для пуска, сосредоточены в бункере!»

Королев молчит. Он уже где-то далеко, думает о чем-то своем, только ему ведомом.

А вот и бункер — наш подземный командный пункт. Отсюда осуществляется подготовка и пуск ракеты с кораблем «Восток». Кроме входной патерны, около которой мы остановились, частокола высоких бетонных пирамид-надолб, повышающих прочность и защищенность сооружения сверху, да нескольких массивных тумб с антеннами и головками перископов, ничего не видно. Все глубоко под землей, под многометровым слоем железобетона. Ведь старт-то совсем рядом, и мало ли что возможно при пуске!

Быстро спускаемся вниз по крутой лестнице, придерживаясь за поручень. Сзади раздается глухой металлический стук захлопнутой бронедвери. Наверху, на старте, никого больше нет, мы были последними…

Вдоль стен подземного коридора, провожая нас глазами, в полном молчании стоят испытатели-стартовики. Они здесь на время пуска, но готовы вернуться на старт, если вдруг потребуется. Справа и слева всевозможные пультовые, агрегатные, щитовые и другие технические и служебные помещения.

Под ногами гремят листы металлического настила, перекрывающего проходные кабельные каналы. Вот и главная пультовая! На пороге, как верный страж порядка, нас перехватывает бортжурналист, (так мы называем испытателя, отвечающего за ведение бортового журнала испытаний ракеты-носителя), предлагая «закрыть» журнал, поставив свои подписи. Мы с Воскресенским подписываем заключение о положительных результатах подготовки и готовности ракеты к пуску, Сергей Павлович Королев — разрешение на пуск.

Входим в пультовую. Здесь тесновато.

— Ракета-носитель и корабль «Восток» с космонавтом Гагариным на борту к пуску готовы! Замечаний нет! Разрешите объявить пятиминутную готовность! — доложил руководитель операторов. Он обращается ко мне, как к руководителю стартовой службы Байконура и «пускающему», на которого возложена эта миссия Государственной комиссией.

Справа от входа возвышался невысокий, с полметра, помост с двумя перископами. Мое место у первого перископа, за вторым, дальним, располагается Воскресенский. Пуск возложен на нас двоих, и он, так же как и я, должен наблюдать за ракетой, но «стреляющий»— я, и только мои команды выполняют операторы.

Пуск — дело скоротечное, и ответственность полностью должна лежать на одном человеке — «стреляющем». Воскресенский — мой дублер. Он, конечно, может вмешаться в действия «стреляющего», если они будут ошибочными, но за все время нашей совместной работы такого не случалось. Взаимопонимание у нас полное.

Сергей Павлович Королев занял место у небольшого столика неподалеку от нас, покрытого зеленым сукном. На нем только радиопереговорное устройство для связи с космонавтом да один-единственный телефон с красной трубкой для выдачи команды-пароля операторам постов «Д». Иными словами, эта линия служит для выдачи команды на аварийное катапультирование космонавта.

— Связь проверена? — обращается к связисту Главный и, несмотря на его утвердительный ответ, поднимает красную трубку телефона:

— Пост «Д»? Говорит Королев… К работе готовы? Постов «Д» два. Они размещаются в разных зданиях пристартового измерительного пункта. В случае аварии с ракетой при запуске или в полете на приземном участке, по нашему обоюдному с Воскресенским докладу, Королев даст в телефон пароль-команду, и при одновременном нажатии обоими операторами постов «Д» кнопок на пультах сформируется радиокоманда на срабатывание системы аварийного спасения космонавта. Проверив эту «линию жизни», Королев взял у генерала Каманина микрофон радиопередающего устройства.

— «Кедр», я — двадцатый! — вызвал он Гагарина. — У нас все нормально. До начала наших операций — до минутной готовности — еще пара минут. Как слышите меня? — спокойным, деловым тоном обратился он к космонавту.

А в ответ в нашу пультовую из динамика рвался голос Гагарина: