День гнева

И всё же она подошла к световой границе. Почти. Остановилась в нескольких метрах. Сердце кольнуло тоской — по осени, запаху влажной земли и гниющих листьев, стылому ветерку, несущему зиму. По Земле. Тут же в сознании возникла мысль, что стоит ей ответить странной, терпеливо ждущей в круге света под фонарем фигуре, как награда не замедлит быть. Награда в виде возвращения домой. И снова сомнения заскребли на сердце. Существовало в галактике место, которое было дороже Земли. Место, бывшее истинным домом, а не временным пристанищем, полным боли, скорби, одиночества... Вот только Татьяна забыла, где оно? Как называется? Как попасть туда?

Ворвавшаяся в осень музыка крепла, наливалась силой, вспухала и лопалась болью, сочащейся страданием. Изгоняла сомнение, наполняя душу твёрдой уверенностью, что безмолвная фигура призвана помочь, облегчить существование, стоит только открыть ей сознание, дать выпить, впитать себя, как впитывает мороз осенние туманы, превращая их в ледяные узоры. Реквием. Dies irae. Вольфганг Амадей...

— Моцарт, — донёсся тоненький голосок изнутри тканевого кокона. — Вы ведь любите Моцарта, доктор Лазарета сектора Див, Страж порога, Лу-Танни.

Татьяна вздрогнула и открыла глаза. И только сейчас поняла, что так и стояла, зажмурившись, поддавшись мороку, играющему под веками. Жилой сектор Гиши был едва освещён. У дальней стены виднелась маленькая фигурка, закутанная в ткань по самые уши. Но Татьяна разглядела стелящиеся по полу из-под нижнего края ткани иглы, в которые превратилась свалявшаяся шерсть.

Духабути! Она подалась вперёд, чтобы разглядеть его лицо, почти скрытое покровом. Огромные глаза пришельца светились. Играли странным цветом — будто луну искупали в клюквенном соке.

Татьяна лихорадочно принялась нащупывать панель управления, желая открыть дверь и бежать отсюда, куда глаза глядят. И вдруг застыла, пронзённая внезапной догадкой. Духабути сказал четвертое имя! Не уничтож она морок раньше, что было бы? Какой была бы реакция?

Ответ на вопрос и слова духабути появились одновременно.

«Прямо противоположная. Полное подчинение».

— Сейчас вы выйдите из этого сектора, — пропищал голосок, — и отправитесь на шестую закрытую палубу. Найдете док 76-дрей, сядете в ожидающий вас корабль и отправитесь в путешествие. Мы доставим вас на Землю — ибо таково ваше желание. Но прежде вы отдадите мне СЭТ, туммер и грешер.

Сердце забилось, как сумасшедшее, накатила жаркая адреналиновая волна. «Откат» — говорил Артём. Страху больше некуда расти. Крайняя точка. Критическая масса.

Татьяна попыталась связаться с Э и поняла, что в сознании царит полная «эфирная» тишина. Духабути или те, кто стоял за ними, перерезали пуповину, связывающую её с Лазаретом. Туммер на запястье тоже не работал.

Духабути зашевелился недоуменно, следя, как она тыкает во все клавиши панели управления сектором и туммером, пытаясь связаться с кордисом, Ларрилом, Ту-Ропом, Ту-Ганном, ну хоть с кем-нибудь!

— На Земле, — снова заговорил голосок, и Татьяна поняла, что слышит слова прямо в сознании, а не наяву, — вы сможете слушать музыку так любимого вами Моцарта. Моцарт — великий композитор вашей расы. Если бы музыка могла убивать — одного Реквиема было бы достаточно для всей галактики!

— Повторение его имени ничего вам не даст! — сдавленно сказала Татьяна Викторовна и двинулась к духабути.

Снова перед глазами потемнело. На этот раз от ярости. Никогда ранее это чувство не охватывало её с такой силой. Она ощутила себя крысой, попавшей в лабиринт, из которого заведомо не было выхода. Её заперли. Свободное существо, обладающее разумом и милосердием, закрыли в клетке какие-то лупоглазые существа ростом ниже её талии!

Ярость тоже была частью «отката». Платой за страх, испытанный за порогом комнаты Гиши.

Глаза духабути вспыхнули ярче. Он вскинул перепончатые лапы и резко пролаял на межгалактическом коде:

— Стоять!

Но приказы на Татьяну не действовали. Морок был близко и даже коснулся туманным крылом, однако она справилась с ним, сломав все башни и замки враждебного замысла, словно Мюнгхаузен за волосы вытащив себя из того лабиринта, что некто понастроил в её разуме.

И снова отрывистый голос нарушил тишину.

— Взять!

Часть стены рядом с дверью отделилась тёмным пятном, по-змеиному вкрадчиво скользнувшим к Татьяне Викторовне. Жуткая боль пронзила её в районе почек. Пациенты, пережившие почечные колики, рассказывали о невыносимых страданиях. Сейчас она испытала это на себе. Теряя сознание, Татьяна вспомнила о Шуне, затаившемся на спине, и намеренно упала на бок, чтобы не раздавить тампа... Но это было последним осознанным действием. Черепная коробка заполнялась огненной болью, терпеть которую было невозможно. А затем боли стало слишком много. И наступила блаженная темнота...

* * *

— Командор, подойдите в ЦСП.

— Что-то случилось?

— Мне кажется, вам нужно это видеть. МОД Лазарета сектора Див только что отшвартовался от станции в направлении сектора Дох. Указаний отказать в вылете не поступало.

— Доктор Лу-Танни на борту?

— С МОД нет связи, командор. С Управляющим Разумом Лазарета тоже.