День гнева

Объект склонился к умывальнику, а он обнял его за плечи. Потом, набрав в левую горсть холодной воды, плеснул ее в лицо объекта и одновременно хлопнул правой ладонью по спине. Содрогнувшийся от холодной воды объект и не заметил мелкого укольчика в спину, но уже через мгновенье расплавился в его руках. Он уложил эту массу на пол и на всякий случай ключ у него был – запер дверь. Усадить объекта на стульчак было задачей труднейшей, но он, изрядно умаявшись, справился с ней. Немного отдохнув, он извлек из кармана пиджака "Магнум" и вложил его, насильственно прижимая и подталкивая пальцы к рукоятке револьвера. Самое трудное было просунуть указательный палец в дужку спуска так, чтобы заранее не выстрелить. Стволом "Магнума" он разъединил челюсти, засунул подальше в рот и, нажимая на указательный палец объекта, нажал на спуск. Теперь можно. "Магнум" машинка серьезная, и часть затылка объекта отлетела к стене. Выстрел был терпимо громкий. Он уронил руку объекта, рука объекта уронила "Магнум" на пол. Дело было сделано.

Он мгновенно открыл дверь, сорвал картонку и коридорами кинулся туда, где играла музыка. Там, где поблизости играла музыка, он остановился. Откуда-то появился один прислушивающийся гражданин, откуда-то второй. Второй, бесцельно и круто водя очами, поинтересовался. У себя, у всех:

– Вроде где-то стрельнули поблизости?

– Вроде, – согласился первый. Втроем начали прислушиваться по новой не стрельнут ли еще. Больше выстрелов не было.

Со стороны зала дробной рысью примчался сорокалетний красавец в белом смокинге и, не теряя времени, приказно спросил:

– Где стреляли?

– Там, там! – воскликнул первый и замахал руками в разные стороны.

– По-моему в правом крыле, где-то внизу, – вдруг совершенно разумно информировал мента в смокинге он. Трое как бы сблизились и быстро двинулись по указанному направлению. Ему там уже нечего было делать, и он спокойно направился к выходу.

– Устаю от классики, – объяснил он свой уход стражнику у ворот, общаясь только голосом и скрывая лицо. Мимо, прорычав что-то охране, проскочил бесшумно стуча палкой, отставной милицейский полковник Смирнов. Он знал полковника, его ему показали. Смирнова сопровождал некто в кожанке, которого он не знал…

– Я никак не мог остановить Курдюмова, – глухо оправдывался Сырцов, твердо глядя в глаза Смирнову: – Никак. А стрелять… нет у меня таких инструкций стрелять в человека, идущего сквозь толпу.

– Курдюмовым нас помазали по губам, отвлекая, Жора, – горестно сообщил о своей догадке Смирнов. – Живой Курдюмов по их замыслу отвлек внимание всех, кому он крупно интересен. А они, пользуясь паузой, провернули здесь нечто мерзкое. Пошли в дом.

Они были уже на террасе, когда, приближаясь, завыли две сирены милицейская и скорой помощи. Тут же на террасу выскочил подполковник Махов в белом смокинге.

– Что там, Леонид? – спросил Смирнов. Махов заметил, наконец, своего бывшего начальника, заметил и бывшего подчиненного. Извлек из особого кармашка где-то в поле смокинга (чтобы не деформировать силуэт) "Житан", зажигалку и, закурив, ответил спокойненько:

– Самострел в сортире.

– Самоубийство? – постарался уточнить Смирнов.

– Вполне возможно. Но надо как следует посмотреть, – и, переключаясь, жестко отдал инструкции выскочившим из милицейской "Волги" четверым в штатском: – Сортир в полуподвале первого крыла. Есть возможность кое-что подсобрать. Я был там первым и поставил охрану из местных. Действуйте, действуйте!

Четверо (мент, следователь и два эксперта) помчались в сортир правого крыла. Медики из "Рафика", неторопясь, готовили носилки.

– Кто? – опять спросил Смирнов.

– А черт его знает! – уже злобно ответил Махов: мешали самым дорогим затяжкам после встряски. – Он весь в кровище, а я все-таки на праздник приоделся. Сейчас ребятки по карманам пошарят, и узнаем.

– В рот? – предположил Смирнов.

– Угу, – подтвердил Махов.

– Машинка?

– По-моему, "Магнум". Эксперты уточнят, но, скорее всего, не ошибаюсь.

– Серьезный инструмент. Откуда он у человека, пришедшего повеселиться и выпить в культурный центр обездоленных детей?

– Чего не знаю, того не знаю, – Махов совершенно не аристократично щелчком отправил чинарик "Житана" в дальние кусты. – А вы, Александр Иванович, по какой причине оказались в культурном центре для обездоленных детей?

– Мы вот с Жорой хотим Ивана Курдюмова схватить. Не видал здесь такого?

– Может и видал. А кто он?

Махов смотрел на Смирнова тухлым глазом, Смирнов смотрел на Махова тухлым глазом, а Сырцов, стоя чуть с сторонке, слушал, как в большом зале мощный бас с шаляпинскими интонациями рассказывал:

"Жили двенадцать разбойников, жил кудеяр-атаман.

Много разбойников пролил крови честных христиан."

Про смерть в сортире знали только те, кому положено знать. Они и суетились. Участники презентации продолжали делать свое благородное дело: пить вино, мило беседовать, незаметно обжиматься и, естественно, слушать хорошую музыку.

Подошел мент из бригады и сказал Махову:

– Похоже, это не наш, начальник.

– Это почему?

– Работник Министерства иностранных дел. И дипкурьер к тому же.