День гнева

Мужчина окинул взгляд на место куда попал и в десятый раз видит одно и тоже, без всякого изменения, как будто пространство застыло в нудном и гнетущем однообразии. Белые как снег на русских зимних полянах, без всякого намёка на иной цвет, стены переходят в плитку под ногами бежевой расцветки. Потолок выкрашен в серый цвет, какой бывает только у небес, прикрытых грозовыми облаками, приготовившихся залить землю массивами дождя. С потолка свисает лампочка, единственное предназначение которой — нести тусклый лунный свет в комнату без окон и дверей, вместе с этим даруя саму возможность что-то рассмотреть тому мужчине, который оказался здесь.

Парень смог подняться с небольшого кресла, отряхнув пальто, обтянутого в чёрную свиную кожу и подойти к двери, но от неё от смог добиться только холодного молчания, но что же ещё можно получить от безжизненного куска чугуна, который покрасили в серый цвет, который только удручает сложившуюся обстановку. Только отразился свет от алого глазного протеза.

«Как же я мог здесь оказаться. Я Маритон из Варси и так глупо сюда попал» — с укором обратился к себе заключённый, внимательно посматривая на дверь и чувствуя, что с ним обязательно должно произойти нечто далеко нехорошее.

«Не доведут эти секты, коммунисты и либералы до хорошего» — в попытках поднять себе настроение пытается иронизировать Маритон, но каждый раз понимает, что это не помогает.

Белые стены, серые двери и потолок невзрачен — перебирая в уме окружение, которое вокруг него Маритон вспомнил, что когда-то уже оказывался в таком положении. «Когда же это было» — пронеслась мысль, и мужчина вспомнил, что тогда с ним была красивая черноволосая девушка, что оставалась и остаётся смыслом существования для бывшего слуги Информакратии. Тогда человек, стоявший рядом с Маритоном, был убит во имя безумных идеалов, а сам он едва ли не погиб от перекатывания по стёклам и мусору в руинах Тиз-141.

Маритон едва хотел улыбнуться, что снова дал себя схватить, но вот нахлынувшие воспоминания снова бросают душу в объятия печалей и сокровенных помышлений о мести. Камера и приговор — этого хватит, чтобы обратить всю энергию и злость в человеке против системы, но тут ненависть имеет более личный характер, намного глубже, чем любой политический идеал или разница в мировоззрении, ибо потерянный шанс на собственное счастье и жажда возмездия за него намного ужаснее и сокрушительней идейных распрей.

И теперь, сидя в камере, лелея мысли о прошлом, Маритон ожидает, когда его представят перед имперским судом и будут судить за участие в секте или может, выдвинут обвинение за измену идеалам Рейха? Он не знает, что с ним станет, но с другой стороны Маритон вспоминает, что его не отправили в карцер со всеми, а направили к какому-то командиру спецотряда, но зачем? На что понадобился обычный беженец с севера власти Рейха?

— Ох, кто же ты и зачем я тебе? — шёпотом вымолвил Маритон, ожидая, когда его поведут либо в суд, либо к неведомому лидеру, для решения безвестных вопросов и тут мужчину посещает ирония. — Сколько же неизвестных в этом уравнении.

Если бы командир, который ожидает задержанного мужчину, услышал иронию Маритона, вряд ли бы её понял, а может быть и осудил её, так как в холодном разуме, склонном к анализу и структурному мышлению, не может быть подобного рода ироний и даже помышлений.

Маритон и понять не мог, к кому его вызвали и зачем, ибо всю картинку действий видит лишь единственный человек. Этот человек заведует городом и уникальным архитектурным строением — шесть исполинских башен, выполненных в готическом стиле, объеденных бастионом, создающим единую стену, а значит и конструкцию, сходятся посредством пристройки к ним таких же бастионов по форме трапеции и разделяя площадь комплекса на шесть секций, у неимоверно огромного, но сравнительно невысокого, здания, больше похожего на срез внушительного небоскрёба. И вся эта внушительная фантасмагория зданий и строений выложена из мрамора, золота, гранита, серебра и остальных строительных атрибутов власти, которые возвели в готический стиль, дабы внушить населению могущество Рейха. Один служащий Империи управляется с такой важной миссией, как поддержание жизни в городе и руководство обслуживание дворца.

В тронном зале, который и находится в центральном строении, чтобы быть в доступности у каждого слуги Императора, что обратиться к высшей власти, восседает внушительная фигура мужчины, который и думает, что делать с новым «гостем». Он крупнее среднестатистического человека и больше похож на мифического героя из полулегендарных времён, о которых возвещают мифы древнейших народов, чьи имена практически потеряны. Он сидит на троне, который больше него и из-за могучих плеч, выглядывает спинка, представленная серебристым металлом. А серебряные крылья двуглавого орла, увенчавшего трон, которые дают размах на четыре метра, только прибавляет статности и могущество повелителю.