День гнева

На самом троне сидит высокий черноволосый мужчина Его чёрный, как ночная бездна, волос аккуратно касается плеч и чуть снисходит с них, как то было у аристократов далёких времён. Его гордый взгляд устремляется вперёд и смотрит на деревянные роскошные двери, ведущие в залу. Мужественные черты лица — широкий лоб, острый подбородок, большая челюсть, массивные скулы, чуть бледные губы идеально сочетаются с выразительными очами цвета начищенного серебра. Его одежда на изумление проста и полностью контрастирует с помпезностью залы — бежевый балахон, подпоясанный кожаным ремнём коричневой расцветки.

Тронный зал представлен вытянутой залой, где полы выложены из белоснежной, как перистые облака, мраморной плитки, заглянув в которую можно обнаружить отражение. По правую сторону от массивного трона идёт ряд огромных окон, через которые можно увидеть ворожащие душу виды на огромный, не охватываемый одним взглядом город. Дух захватывает от количества огней, пространств, занятых цивилизацией и той власти, которая ими управляет. Слева же у самой стены зиждутся колонны из алого мрамора, а между ними место заняли безмолвные стражи — могучие воители, закованные в продвинутые доспехи, но их безмолвие разбавляется механическим звучанием высокотехнологичной брони. Воздух тут чистый и полностью пропитан благовониями. Пахнет тут, как в храме — такой же аромат пытается очаровать своим душистым присутствием. Благодать и спокойствие, с лёгким сладким привкусом витают вместе с благовониями.

У трона, что возвышается на пьедестале, вознесённом на тридцать мраморных ступеней, у лестницы, стоит другой человека, на котором чёрные кожаные сапоги, серая офицерская шинель, опускающаяся чуть ниже колен. Седой волос человека собран в конский хвост и скинут за спину, а в тусклом свете «лунных» светильников желтоватый оттенок его кожи стал бледным.

— Аурон, — к могучему существу обращается среднего роста мужчина, с восточной внешностью и одетый больше по-военному и явно выделяясь этой простотой средь могущества этого места. — Я пришёл передать вам приказ Императора. — Голос азиата тут же разнёсся многоголосным эхом по тронному залу.

— Хм, а почему вы, Конвунгар? Я не помню того момента, когда вы записались в почтальоны или курьеры? — опрометчиво ответил мужчина и тут же на его лик пала тень сомнения и могучие черты исказились в лёгкой гримасе осознания ошибки. — Извините, я не хотел этого сказать. Обстановка напряжённая, я и сорвался.

— Вам нечего извиняться, мой друг. Все мы сейчас взволнованы… все. — На морщинистом лице Конвунгара мелькнула нотка усталости, но тут же он показательно выпрямился и чётко продолжил говорить. — Но я решил вам лично сообщить приказ Канцлера, так как он предвидит и моё участие в делах грядущих.

Не шелохнувшись, не нарушив положения на троне, лишь шевеля розоватыми губами, Аурон могучим голосом наполнил пространство:

— Тогда можете докладывать, Конвунгар, я слушаю, — могучий голос разлетелся гулким эхом по зале и достиг каждого уголка здешнего пространства и, вняв смыслу сказанного, мужчина в офицерской шинели обратился с вдохновенной речью.

— Господин, время пришло. Вас зовёт долг перед страной, как и всех нас, но командир всех войск призывает вас исполнить клятву. Господин, великий Канцлер, Император Рейха приказывает вам начать подготовку к войне с Аурэлянской Информакратией и готовится к массированному наступлению. Такое же распоряжение поступило и мне. — Рука азиата уходит под шинель, и он достаёт оттуда полный желтоватый конверт, изрядно шумя бумагой, поднимает его в жесте протягивания. — Тут Канцлер передаёт специальные указы и назначения, инструкции и цели. Свод основных документов, удостоверенных печатью Императора в вашем распоряжении.

Благородный лик Аурона сильно изменился. Восхищение собственным величием и чувство радости от возложенной власти тут же пропали, сменившись на нечто тёмное и мрачное, как будто душа слуги императора ступила в тень и обволоклась в неё. Аурон помрачнел и поник лицом, о чём символизирует утрата величественности. Спина чуть-чуть сгорбилась и пригнулась, как будто на неё вскинули мешок, а серебряный блеск серебра сменился на тусклый свет начищенного железа. Конвунгар приметил изменения, произошедшие в союзнике. Зоркий восточный глаз видит, как его соратник быстро меняется — с него спадают лавры правителя, словно бы меняясь на доспехи воина.

— Да, — тяжело начинает Аурон и его слова как печати, отлитые из чугуна. — Я знал, что мы выступим против этой нечисти… знал, что мудрейший Император отдаст приказ нам идти войной на тот проклятый край.

— Что-то не так, господин? — вкрадчиво поинтересовался равный по статусу полководец.

— В любой другой день до взятия Этронто я бы сказал, что мы с готовностью выполним этот приказ. Но, Конвунгар, мне нечего отправлять. После войны с ордами коммунистов северного Этронто. — Аурон чуть остановился, отвлекшись на окно, как будто там было что-то важное. — У меня осталось две тысячи солдат. Я бы мог ещё выставить против слаборазвитого государства, но это…