День гнева (СИ)

Ева попятилась, решив отступить, но непокорный характер, доставшийся ей в наследство, видимо, от отца, взял свое. Тряхнув головой, она отогнала последние сомнения и, не размениваясь на стук, распахнула дверь.

Из-за плотно задернутых штор в комнате, несмотря на позднее утро, царил полумрак. Кровать была не застелена, и в первую секунду Ева подумала, что Алекс, вероятно, еще спит. Она остановилась на пороге, не зная как поступить: пройти вперед и разбудить парня или шагнуть назад в коридор, осторожно прикрыть за собой дверь и надеяться, что он не заметил ее наглости. Второй вариант нравился ей куда больше, и она уже собралась претворить его в жизнь, когда поняла, что на кровати Алекс не один.

Через мгновение она пожалела, что с некоторых пор превосходно видит в темноте. Ведь рядом со старшим братом была не кто-нибудь, а Вика! Ко всему прочему молодые люди не спали, а самозабвенно целовались, словно не было в их ДНК общих аллелей.

- О боже! – с трудом выдавила из себя Ева.

Первой к ней обернулась Виктория. На раскрасневшихся от поцелуев губах играла циничная усмешка.

- Не упоминай имя Бога всуе. Он может обидеться. Поверь, ты не захочешь иметь такого врага, - голос Виктории звучал обыденно. Она села, завернувшись в простыню, и жестом пригласила Еву войти. – Заходи, раз уж пришла.

- Это отвратительно!

- Не вижу ничего отвратительного в удовлетворении дарованных нам природой инстинктов, - Алекс встал с постели, и Еве пришлось зажмуриться, так как он был в чем мать родила.

Правда она успела невольно заметить какая гладкая у него кожа, широкая спина и узкие бедра. Девушка прикрыла глаза руками, чтобы избежать искушения подсмотреть. По донесшимся до нее звукам, она поняла, что парень одевается. Лишь убедившись, что он покончил с этим занятием, она боязливо приоткрыла глаза.

- Дело не в самих инстинктах, а в том с кем ты их удовлетворяешь, - заявила Ева, осуждающе поглядев на Вику. Смотреть на нее было куда проще, чем на Алекса в джинсах с оголенным торсом. Хуже всего было то, что парень отлично видел, в какое замешательство ее приводит его вид, и ему это явно доставляло удовольствие.

– Вы же брат и сестра! – не выдержав, выкрикнула Ева. Ей начало казаться, что мир вокруг сошел с ума, и только она одна еще способна здраво мыслить.

- О, милая, мы невольно ввели тебя в заблуждение, - Виктория изящно поднялась с кровати. - Хоть мы и одна большая семья, но кровно мы не родственники. По крайней мере, не столь близкие. Разве что двоюродные или троюродные.

- Что? – только и сумела прошептать Ева.

- Мне жаль, что ты так заблуждалась, - по лицу Вики было видно, что ни капельки ей не жаль. Наоборот она получала садистское удовольствие от происходящего. И Алекс давал ей возможность насладиться сполна. Не принимая участия в разговоре, он предпочитал наслаждаться разыгравшейся сценой со стороны.

- Александр не сын Сергея? Но они так похожи!

- Алекс как раз единственный из нас, кто действительно является ребенком Сергея, - Виктория разжала пальцы и простыня упала к ее ногам, открывая вид на совершенное тело. Даже Ева, не отдавая себе в этом отчета, любовалась фигурой девушки, пока та неторопливо одевалась.

- Но что случилось с твоими родителями?

- Считай, что у меня их нет.

- Где же ты росла? – Ева с сочувствием посмотрела на Вику.

- О, я росла в прекрасном месте. Возможно, ты о нем слышала. Его часто упоминают в детских страшилках. Там живут акулы, там живут гориллы, там живут большие злые крокодилы. Будут вас кусать, бить и обижать, не ходите, дети, вы туда гулять, - Виктория процитировала стишок Чуковского, немного изменив слова на свой лад, и тихо рассмеялась.

Ева почувствовала, что больше не желает принимать участия в этом фарсе. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она пулей выскочила из комнаты Алекса. Голова у нее раскалывалась от кучи новой информации. Мир, к которому она только-только привыкла, в очередной раз изменился до неузнаваемости. Она не хотела признаваться себе, но такая жизнь ей начала нравиться. У нее, наконец, появились родные. Пусть они отличались от других людей, но лучше иметь такую семью, чем вообще никакой. А теперь получалось, что все это была иллюзия. Глупый розыгрыш. Никакая они не семья. Они друг другу даже не родственники. Как там сказала Вика: «По крайней мере, не столь близкие».

На глаза навернулись слезы. Ева сбежала вниз по ступенькам, плохо соображая, куда направляется. Свернула к входной двери, но вспомнила, что та заперта, а ключ у нее давно отобрали. Тогда она, вытирая на ходу слезы, устремилась в библиотеку. Место, где, как она думала, можно побыть наедине со своими горестями.

В библиотеке никого не было. Жильцы дома уже давно не забредали сюда. Спертый воздух пропитался типографской краской из-за огромного количества книг, выстроившихся в ряды на полках. Забившись на корточках в дальний от двери угол, Ева закрыла лицо руками и позволила себе разрыдаться. Она по-настоящему не плакала с тех пор, как мама впервые напилась, считая слезы признаком слабости.