День и час

Летят на «ИЛе-86». Самолет настолько громаден, что правильнее сказать: квартируют на «ИЛе-86». Движения, полета не чувствуется. Под тобою прочный, чуть ли не бетонированный пол, по обе стороны от тебя, как в кинотеатре, ряды покойных кресел, фильм, вероятно, крутят скучный: люди дремлют, уйдя в кресла, как улитки в раковину. Что там делается за иллюминатором, Сергею не видно: иллюминатор задернут занавесочкой, и та даже не пузырится. Не шелохнется. Штиль. Ноль движения. Лишь рев, тяжелый, надсадный и такой ровный, всепроникающий, что кажется, будто он заиливает, обволакивает здесь все и вся. Кажется, вытряхни, «выбей» пассажиров, как «выбивают» арбузные семечки, из самолета, и они и на воле будут сохранять сидячее положение в предписанном билетам порядке.

Но Сергей благодарен гулу…

8

Сколько хлопот потребовала от него эта, по здравому размышлению, совершенно неминуемая операция — отправка парализованной тещи домой. К ней на родину. Несколько раз бывал в Министерстве здравоохранения РСФСР, в управлении скорой помощи населению. Почти больничные коридоры с дешевыми линолеумными полами, с такими же дешевыми тиражированными плакатами на стенах, которые Сергей видел когда-то еще в своей сельской амбулатории. Сколько у нас врачей на тысячу душ населения, как оказать первую помощь пораженному электрическим током — словно человек, приводимый, как правило, крайней необходимостью сюда, в эту едва ли не последнюю инстанцию вспомоществования, искал помощи именно такой — советом. Ликбезом. А за высокими дверями трудолюбивое пчелиное жужжание, урчание, внутренняя налаженная жизнь, в которую и стучать-то со своей болячкой боязно. Сергей всегда робел в подобных палатах невытравимой простонародной робостью, безотчетным страхом перед любым присутственным местом. Так и не научился напористости, умению показать себя, обронить к месту, что он не хухры-мухры, а заместитель главного редактора центральной газеты.

Штурм этого чиновничьего бастиона длился несколько дней. Осада — применительно к Серегиному характеру.

Заявление. Сведения о прописке больной. Справка из института высшей нервной деятельности человека, в котором последние три месяца лежала теща, о том, что состояние больной позволяет транспортировать ее самолетом.

Томительные ожидания. Люди, в кабинеты которых он наконец попадал или которых он наконец заставал в их кабинетах, занятые, обремененные папками и телефонными звонками, ставили визы на его бумагах с осмотрительностью привратников рая.

Сергей жадно следил за каждой чиновной рукой.

Он трусил. Боялся этих задержек и возможных непредвиденных обстоятельств.

Московская станция санитарной авиации — господи, когда б еще побывал здесь! Санитарным самолетом больную везти нельзя. На такое расстояние не летают. Аэропланы у нас, понимаете ли, маленькие, маломощные. «Морава» — 250 километров в час, и через каждые четыреста верст посадка. Знаете, сколько вы будете лететь до Минеральных Вод?

Молодой человек, успевший, видно, стать важной птицей, манежил Сергея с явным удовольствием. В отличие от своих министерских начальников он работой обременен не был. Деликатно отворив дверь к нему, Сергей только что застал молодого человека за пристрастным изучением через зарешеченное окно — станция располагается в полуподвальном помещении — проходящих мимо (пролетающих, проплывающих, про-шествующих) женских ножек. Молодой человек делал им смотр. Сравнивал. Ставил визы: годятся или нет. Сергей сидел перед ним в испарине.

— Но выход все-таки есть, — смилостивился над ним молодой человек в летной форме. — В таких случаях мы сотрудничаем с Аэрофлотом. По нашему требованию он предоставляет места в рейсовых самолетах, и наш медицинский персонал доставляет больных до места назначения. У вас сидячая больная или лежачая?

— Лежачая, — выдавил Сергей.

— Значит, для нее положены два места. Только придется недельку подождать, сейчас у нас просто нет свободных рук. Медицинского персонала, понимаете ли, не хватает…

— А если без персонала?

— Можно, конечно, и без персонала: оформим вас как нашего представителя. Но вы можете взять на себя всю ответственность за больного человека? У вас что — медицинское образование?

Сергея раздражал этот наставительный тон, и он вдруг с грубостью, которой и сам от себя не ожидал, рявкнул:

— Нет у меня медицинского образования. Что толку, что она восемь месяцев была в руках у медицинского образования?

Похоже, молодой человек был несколько обескуражен переменой интонации. Живой интерес появился в его глазах — почти как давеча, когда смотрел в окошко.

— Она кем вам доводится? Матерью? — спросил он просто.

— Тещей, — буркнул Сергей.

— Да, торопитесь же вы ее отправить, — произнес тот, взглянув на Сергея еще пристальнее, и принялся оформлять его бумаги.

Сергей смолчал.