День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Во времена Реформации этот вопрос особенно занимал умы людей. В Европе XVI века многих очень волновало учение о чистилище, вера в то, что после смерти, перед тем как попасть на небеса, верные христиане могут провести какое-то время в месте наказания за грехи и очищения от них. Лютер решительно отверг эту идею – и его ненависть к ней питала торговля «индульгенциями», которые якобы позволяли избавить родственников или друзей от мук чистилища или хотя бы пройти через них быстрее. В Европе эпохи позднего Средневековья чистилище пленяло воображение людей с невиданной силой, что сегодня нам трудно себе представить. Богачи, в особенности короли, тратили огромные суммы денег на часовни, в которых возносились бы молитвы за их души в чистилище.

За всем этим стояла великая схема западной эсхатологии – представление о рае и аде, которое отражено в литературе, например у Данте, и в изобразительном искусстве, например во фресках Микеланджело в Сикстинской капелле. Официально Церковь сохраняла веру в телесное воскресение, но по́зднее Средневековье все больше и больше представляло себе конечное будущее не как новое творение, но как блаженство на небесах – и такая картина по сей день доминирует среди западных христиан, как католиков, так и протестантов. Во многих словарях «эсхатология» до сих пор объясняется посредством терминов «смерть, суд, небеса и ад», нередко именуемых «четырьмя последними вещами». Эти представления можно сочетать с верой в новое творение, но большинство людей, усвоив традиционную схему из четырех частей, даже не понимают, что существует альтернативная схема, и уж тем более не понимают, что эта альтернатива куда более библейская.

Мыслители Реформации в целом отвергли не только злоупотребления, связанные с идеей чистилища (продажу индульгенций и тому подобное), но и саму эту доктрину. Отчасти это объясняется тем, что церковная элита использовала это учение как орудие для контроля над обществом и вероучением. Но реформаторы боролись с ним, опираясь на богословие и Библию. Души христиан, утверждали они, после смерти сразу отправляются на небеса. (Некоторые мыслители, пытаясь соединить это с идеей Нового Завета о том, что новое творение в его полноте совершится в будущем, говорили, что душа в некотором смысле «спит» в промежутке между смертью тела и его воскресением, но это также был отказ от идеи чистилища.) Эти вопросы так и остались неразрешенными, и нам нет необходимости в них погружаться, но стоит помнить, что они стали контекстом для того, что нам важно. Отказ от чистилища породил новое представление о смысле креста, которое в чем-то повторяло идеи Ансельма, а в чем-то отличалось от них.

Католические апологеты доктрины чистилища утверждали, что в момент смерти все еще грешной душе нужны две вещи: последующее очищение и последующее наказание (исключение сделали для немногочисленных святых, которые сразу идут на небеса, но все понимали, что это особый случай). Реформаторы отвечали, что такое очищение происходит не после смерти, но благодаря самой телесной смерти (как в Рим 6:7, где смерть есть окончательная расплата с долгами) и через освящающее действие Духа, которое «умерщвляет дела тела» (как в Рим 8:13). В частности, они утверждали, что посмертное наказание для все еще грешного верующего – неправдоподобная вещь, поскольку это наказание уже взял на себя Иисус вместо грешника. «Итак, нет ныне никакого осуждения… потому что… [Бог] осудил грех во плоти» (Рим 8:1–4). Это наказание уже совершилось и не подлежит повторению. Эта доктрина «заместительного наказания» (Иисус понес наказание вместо своего народа), хотя она намного старше и связана как с Библией, так и с отцами Церкви, получила новую жизнь и новую силу из-за того, что реформаторы отвергли чистилище. Она стала «визитной карточкой» богословия Реформации во многом по той причине, что играла важнейшую роль в полемике с приверженцами доктрины чистилища, которая не опиралась на Библию и, как все могли видеть, порождала коррупцию и злоупотребления. (Достойно внимания то, что сегодня ведущие католические богословы, такие как Карл Ранер и Йозеф Ратцингер, позднее папа Бенедикт XVI, радикально пересмотрели эту доктрину, так что теперь она уже почти никак не связана с учением их предшественников в начале XVI века.)