День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Павел говорит о подобных важнейших вещах мимоходом, а это значит, что они всегда были у него на уме. Он тут не представляет публике новую идею и не развертывает ее, это нечто основополагающее. Со смертью Иисуса «власти» утратили власть. Они по-прежнему могут буйствовать и шуметь, но власть Иисуса крепче. И это – повторю – власть прощения. Прошлое стерто. Начался новый мир. Революция началась, и в результате ее восторжествует власть любви. В городах и селениях, в частных жилищах и на улицах, в формальной и неформальной обстановке Павел открывал, что новость об Иисусе – распятом, воскресшем и воцарившемся – была «силой Божией ко спасению каждому верующему» (Рим 1:16). Нужно возвещать о воцарении Распятого, чтобы его власть была действенной. Те силы, что держали людей в плену, не могут помешать людям верить и становиться частью нового Божьего творения. Евангелие было – и остается – вестью о том, что у мира появился новый Господин и надо принести ему присягу верности. Эта весть обладает властью, потому что она истинна: на кресте Иисус действительно победил те силы, которые держат людей в плену. Первые христиане думали, что эта революция совершилась в первую Страстную пятницу. «Началам и властям» был действительно нанесен смертельный удар. Это не значило «а потому мы можем покинуть этот мир и отправиться на небеса», но значило «Иисус стал Господином этого мира, и нам надлежит жить под его властью и нести весть о его царствовании». Революция началась, и она должна была продолжаться. Последователи Иисуса не были просто ее выгодоприобретателями, они были призваны стать ее участниками.

Что это значит для Церкви сегодня, если она хочет жить этой верой? Прежде всего нам нужно признать, что «власти», побежденные на кресте, все еще способны держать в своем плену миллионы людей. Когда мы в западном мире говорим о порабощении миллионов, мы обычно думаем об идеологиях XX века, в том числе о коммунизме, под гнетом которого до 1989 года жило полмира и который сейчас влияет на жизнь миллионов. На юге Африки люди с содроганием вспоминают о мрачных днях апартеида, когда царствовала расовая сегрегация и большая часть небелого населения была лишена основных свобод, причем все это оправдывалось с точки зрения христианства. Подобные вещи в какой-то мере происходят в Соединенных Штатах, где победы борцов за гражданские права в 1960-е годы не столь надежны, как многим кажется.

Достойно внимания то, что в каждом случае в падении этих разных систем ключевую роль играла христианская Церковь. Протесты в Польше начала 1980-х возглавляли ревностные католики – и так постепенно, но неуклонно начал расшатываться карточный восточноевропейский домик. Старая система апартеида была упразднена не просто из-за протестов и бойкотов светских моралистов других стран, но через неустанные и нелегкие труды и молитвы Дезмонда Туту и многих других христиан, из которых одни действовали на виду у публики, а многие оставались неприметными. Если кто-то из читателей помнит 1970-е годы, он знает, что комментаторы уверенно предсказывали, что в Южной Африке разразится гражданская война. Этого не случилось во многом благодаря терпеливому сопротивлению в духе молитвы. Подобное можно сказать о Мартине Лютере Кинге и многих других американцах, которые говорили с силой как христиане, так что их голоса не могли заглушить ни ку-клукс-клан, с одной стороны, ни воинственные активисты группы «Власть черных», с другой. Эти вещи происходили в дни моей жизни, и от них нельзя отмахнуться, просто объяснив их неизбежным прогрессом в распространении либеральных ценностей в современном мире. Мы знаем, что подобные события не носят характера неизбежности. Они указывают на власть креста, которая лишает власти порабощающих идолов.

Сравнительно просто разоблачать вчерашних идолов. Куда сложнее увидеть, что занимает их место в сегодняшнем и завтрашнем мире. Тут Церкви нужна мудрость змеи вместе с невинностью голубя, а ей, похоже, не хватает ни того, ни другого. Но когда христиане не из западного мира смотрят на происходящее в Европе и Америке, они видят, что за хваленой «свободой» тут кроются свои идолы и формы рабства. Знакомая троица: деньги, секс и власть – уверенно сидят на тронах, как во все времена. В моем местном благотворительном магазинчике висит плакат, где говорится о том, что четверть всех богатств мира принадлежит столь малому числу людей, что их всех можно посадить в один обычный автобус, в то время как миллионы отчаянно бедных людей отдают все, что имеют, контрабандистам, чтобы те перевезли их через Средиземное море, где, если им только повезет совершить это опасное путешествие, их ждут лагеря беженцев с колючей проволокой и местные политики, недоумевающие, что с ними делать.