День, когда пала ночь

На заре они выступили из Солнотта в долгий путь до столицы. Иссин ехала рядом с королем на прекрасном белом коне, подаренном ей вождем. На ней было зеленое одеяние священницы, а руки до локтя закрывали перчатки из кошачьей кожи.

– Жители Солнотта уходят с нами? – спросил Вулф у Регни.

Та оглянулась на него:

– По всем приметам болезнь дальше Офандаута не пошла. Его милость приказал вождю Солнотта сжечь селение.

– Мы там половины жителей не застали. Если кто-то из разбежавшихся болен…

– Вулф, – перебила Регни, – на твоем месте я бы больше не упоминала Офандаут.

Она проехала вперед. Вулф, беспокойно оглянувшись на север, тоже пришпорил коня.

Королевский отряд несколько дней держался янтарного пути, который вел от Могильников к реке Дрейри. Далеко позади к небу иглами поднимались дымки.

Лагерь разбили под звездами, и Вулфу вспомнились учения в лесах Феллсгерта. Отстояв на часах, он сидел со своей долей у огня, и выпивка, песни, веселье, как обычно, окружали короля Хрота. Ночами в тесной палатке он слишком остро ощущал мягкое тепло лежащего рядом Трита. Он никогда раньше не чувствовал такой близости с другом и дивился, откуда взялось это чувство.

Долгий путь сквозь ветер и легкий снегопад привел отряд в речной порт, где ожидали три ментских когга с полосатыми парусами – по белому тянулись зеленые, словно головка чирка, полоски.

Хротцы гордились своими корабелами, однако король Бардольт и от Ваттена не отказался принять двадцать захваченных судов, переживших Зимний потоп.

В тот вечер Вулф направился к занятой королем каюте. На часах стояли Эйдаг с Карлстеном, чьи золотистые волосы были заплетены в косу и уложены за левое ухо.

– Мне нужно видеть короля, – сказал Вулф.

Эйдаг кивнула и ушла, оставив мужчин наедине. Грозовой ветер трепал паруса.

– Болит? – спросил, помолчав, Вулф.

– Жалость прибереги для себя. – Карлстен не разжимал пальцев. – Тебе, думается, знаком запах горелого мяса.

– Ты что, – Вулф разрывался между раздражением и усмешкой, – правда поверил, что я рос под котлом, вдыхая запахи колдовского варева?

Карлстен ответил ему безрадостной улыбкой.

– Жаль тебя разочаровывать, Карл, но первый запах, какой я запомнил, – травяного отвара. И я не рад твоей боли, как бы ты ни был рад моей.

Карлстен сложил на груди могучие руки:

– И я не рад.

– Говорят, в чашу с вином люди выливают правду. Давай повтори ее. Ты веришь, будто ведьма из легенды оставила меня на опушке Дебрей. Чего ради?

– Я не говорю, что понимаю мысли ведьм.

– Да нет там никаких ведьм. Дебри – всего лишь деревья и воспоминания. Ведьм вообще не бывает.

– Я и сейчас вижу ведьму.

Вулф проследил его взгляд – на поставленный для Иссин полотняный навес. Она так и не сняла перчаток и сидела в одиночестве – сгорбившись, с темными полукружьями под глазами.

– Да что ты плетешь, Карл? – вздохнул Вулф. – Ты еще не родился, когда она отреклась от старой веры. Тебе всюду мерещится зло.

– Святой создал в Инисе новое королевство, потому что старая мерзость не заслуживала спасения. Нас со всех сторон окружает старый мир, Вулф, – сказал Карлстен. – Подкрадывается из темноты, ждет, чтобы мы его впустили.

Вулф не успел придумать колкого ответа, потому что вернулась Эйдаг (на голове ее отросла темная щетина).

– Иди давай. – Она придержала дверь. – Сыграем по-дружески в лис, когда закончишь?

Вулф вздернул бровь:

– Чтобы ты всю дорогу прохаживалась насчет волков?

– А то как же, – серьезно согласилась Эйдаг. – Но обещаю, что мои шуточки будут самыми свежими.

– Ну, если обещаешь… – улыбнулся ей Вулф.

Карлстен отвернулся. Вулф прошел мимо него, и Эйдаг притворила дверь за его спиной.

В темной каюте король Хрота, заложив морщину между бровями, сочинял письмо. Он был не из благородных по рождению и короновался неграмотным, так что письмо для него и поныне было трудной работой. Раз справлялся сам, без писца, значит послание секретное.

– Вулф! – Он с удовольствием отбросил перо. – Эйдаг сказала, ты хотел со мной поговорить.

– Государь. – Вулф взвешивал каждое слово, – я что-то видел в Офандауте.

– Говори.

Бардольт выслушал рассказ об исчезновении священника, о крови у реки и тлеющих валунах в пещере. Выслушал с самым невозмутимым видом.

– Ундир издревле был огненной горой, – заключил король, когда Вулф умолк. – Может, сам он и дремал много лет, зато тревожил окрестные земли до самых грязевых источников Домута. Необычно, но это в природе вещей. Что касается крови… наверняка серые волки.

Темнота подчеркнула его запавшие щеки. Вулф за всю дорогу ни разу не слышал его смеха, хотя пил король не меньше обычного.

– Государь, – повторил Вулф, – камень, когда я коснулся его голой рукой, дал трещину. Как…

Он готов был сказать, но не хватило отваги. Его бы приняли за сумасшедшего.

– Как что? – с непривычной мягкостью спросил Бардольт. – Что тебе почудилось?

– Ничего, государь. Дурацкая мысль.

Бардольт взял стоявший рядом кубок, сделал большой глоток.

– Не думай ты больше про Офандаут, – посоветовал он. – Всего-навсего горячка, не более того. Он уже сгорел дотла.