День конституции

В отдельной постройке из бревен не было ни электрической проводки, ни розеток. Алексей, допущенный сюда впервые, не удержался от вопроса. «Ты же знаешь, я париться не люблю. Этот наши старые номенклатурщики обожают», – ответил Большаков. «Тогда зачем всё?» – не понял его товарищ. «Труднее прослушку воткнуть».

Переносная магнитола на батарейках выдавала запись концерта Фредди Меркюри, и беседа с темы «За жизнь» постепенно свернула на политику.

– В Политбюро сейчас идет борьба, – доверительно сказал Олег. – Тандем Николая Ивановича и Егора Кузьмича доживает последние денечки. Да-да, строго между нами. От того, кто будет новым генсеком, зависит многое.

– Например?

– Например, кто станет следующим президентом. Ты же понимаешь, что четвертый срок у Рыжкова – последний?

Алексей изобразил неопределенную гримасу.

– За два с половиной года много воды утечет.

Олег пристально посмотрел на него своими карими глазами навыкате.

– Может, и не за два с половиной.

– Досрочные выборы?

– Почему нет? Депутатов на съезд собрать недолго. Мы же всенародного голосования так и не ввели.

– Хочешь сказать, рассматривается такой сценарий? Но должен быть очень веский повод…

Большаков плеснул Алексею, потом себе еще коньяку, пролив несколько капель на простую белую скатерть.

– Я в данный момент выражаю собственное мнение. Понял?

– Конечно, понял, – кивнул Гончаров, понимая, что дело обстоит иначе.

– По моему мнению, – еще раз подчеркнул Олег, – досрочные выборы президента не исключены. Рыжков может сыграть на опережение, пока у него и Лигачева большинство в Политбюро. А к концу срока расклад изменится.

– Как?

– Не знаю. Но в любом случае мы вступаем в полосу неопределенности. Аксакалы постепенно сойдут со сцены, их уже подпирает второй эшелон. Куча народа засиделась на скамье запасных, хотят сами всем владеть и править.

– Прямо как при Горбачеве, – заметил Алексей, глядя сквозь рюмку на керосиновую лампу.

– Имена меняются, а система нет, – чокаясь, сказал Олег. – Ты бы видел, какая битва кипела в августе, на закрытом совещании в ЦК по вопросу о бюджете и плане! До крика дошло, чуть ли не до драки, как в парламенте Южной Кореи.

– Ничего о таком не слышал.

– В прессу постановили ни строчки не давать, стенограмму засекретили. Были все секретари, министры, генералитет. Вел лично Егор Кузьмич.

– Погоди, но пятилетний план еще в прошлом году принят.

– То-то и оно! Обсуждали корректировки. Кто раньше мог помыслить, что за бочку нефти на мировом рынке будут давать сто баксов? Понятно, все рвутся делить пирог, пока он есть.

Алексей закинул в рот маслину.

– А если нефть обвалится?

– Обязательно обвалится, – спокойно ответил его друг. – Но когда? Экономисты не знают. Поэтому лучше решить вопрос о власти до этого волнующего события.

– Твой-то шеф за кого?

После этого вопроса Большаков прибавил звук на магнитоле и подался через стол к Алексею.

– Мой шеф, если всё пройдет гладко, станет генеральным.

Очевидно, лицо корреспондента «Правды» выдало его без слов, так как Олег тихо крякнул и посоветовал:

– Запей «Колой» или соком.

– Ну, а вдруг не совсем гладко? – задал дополнительный вопрос Алексей, промочив горло.

– Тогда пленуму предложат выбрать из двух кандидатов. Это крайний вариант, сам понимаешь. Все недоброжелатели завопят о расколе в партии. За рубежом разные версии тут же начнут трепать.

– Всё-таки кто второй? Потенциально?

Олег поморщился.

– Прокофьев из московского горкома. Его союзник в Политбюро – Бакланов, а за него все директора оборонки и часть военных. Им в последнее время подкинули денег, но аппетит приходит во время еды, сам знаешь. На том совещании они громче всех орали. Хорошо, что министр обороны за президента, это его личный выдвиженец.

– Прокофьеву сколько? Шестьдесят пять?

– Шестьдесят шесть. Ну и что с того, если у нас дорогой Егор Кузьмич на двадцать лет старше? – в свою очередь спросил Олег.

– Получается, преемники – Мироненко или Прокофьев?

Референт вытер жирные губы салфеткой.

– Как некую компромиссную я бы назвал третью фигуру. Именно я, слышишь?

– Ладно, не томи, – сказал Алексей.

– Если не будет получаться с Мироненко, Лигачев предложит пленуму Гидаспова из Питера.

Правдист неподдельно удивился.

– Он же семнадцать лет сидит первым секретарем…

–…и ему семьдесят четыре, и у него здоровье слабое, – закончил за товарища Олег. – Ничего тебе не напоминает – как историку?

– Избрание Черненко после Андропова?

– Сразу видно отличника, молодец. Но при таком исходе главная схватка впереди.

От всего, что прозвучало в необычной бане без розеток, Алексей почти протрезвел. Чувствуя его состояние, Большаков похлопал земляка по плечу.

– Держись за нас, не прогадаешь.

– За вас?