День конституции

Перед глазами промелькнула и пропала в кармане мужчины красная книжица. Из ее содержимого Татьяне запомнилось только одно слово: «оперуполномоченный».

– А можно…

Она хотела спросить, можно ли позвонить. Куда? Кому? Адвокату, которого у нее не было? На работу? Маме?

– Не волнуйтесь, пожалуйста.

После этих слов двое сзади деликатно, но настойчиво направили ее к распахнутой дверце. Во внутренний двор огромного здания за памятником человеку в шинели машина заехала сбоку, из переулка. То, что происходило с Татьяной дальше, по ощущениям походило на изнасилование.

Нет, ее не били и даже почти не кричали, требуя признаться. Ей разъяснили, что ее друг («Назовем его пока так», – с гадкой улыбочкой произнес чекист) разыскивается по делу о похищении совершенно секретных документов. К этому, возможно, добавится еще одна статья: об измене Родине. «Это же бред!» – хотела крикнуть она, но вспомнила, что Денис часто выезжал за границу, и промолчала. Мы понимаем, что он обманом втянул вас в свою деятельность, продолжал человек в штатском, однако и вы обязаны помочь нам.

Татьяна честно сказала, что не знает содержания письма, которое в запечатанном виде передал ей Денис. Да, он попросил ее написать индекс и адрес. Да, предупредил, что надо позвонить с вахты, а не из дома или школы. Показалось ли ей это подозрительным? Нет, а разве должно было? Денис говорил, что коллега может не взять трубку городского телефона, потому что у него много работы. Она поверила. Она вообще не в курсе газетных дел.

«Вы раньше не обсуждали с Беляевым его работу?» – ненавязчиво спросил чекист. «Ну, бывало, он делился впечатлениями от командировок, а про коллектив не говорил», – ответила она. «А какой характер носили ваши отношения?». Татьяна запнулась. «Можете не отвечать, мы к этой теме еще вернемся. А Гончаров сказал, что было в письме?». Она для убедительности даже помотала головой: «Нет-нет. Только то, что ничего не понимает. Примерно так».

«Как вы должны поддерживать связь с Беляевым? По телефону? Через почту? Где будет место следующей встречи? Отвечайте! Не молчите, отвечайте!». В тот момент она подумала, что ей уже вряд ли суждено выбраться из этого жуткого здания. Так же сгинули тысячи и тысячи других людей, то ли правых, то ли в чем-то виноватых. Никто не узнал, куда они делись, выйдя в магазин или из кино, или с работы…

Тут в кабинет, где они общались, зашел другой мужчина. В отличие от первого, он был одет в форму: синий китель с золотыми погонами, белая рубашка с синим галстуком, наглаженные брюки с кантом. Его ботинки чуть слышно скрипели. На золотистых погонах с двумя продольными прожилками, тоже синими, горели по три звезды.

– Минаев, не увлекайтесь, – сказал он спокойно и твердо.

Чекист в штатском костюме сразу как-то сдулся.

– Полковник Булатов, – представился офицер. – Можете называть меня по имени-отчеству, Артёмом Петровичем. Я руковожу расследованием.

Здесь Татьяна принялась довольно сумбурно объяснять ему, что она абсолютно ни в чем не виновата, жила и живет своей жизнью, Беляева не видела с прошлого года и не в курсе его нынешних дел. Булатов сочувственно покивал, предложил ей закурить. Татьяна сказала, что не курит, и вспомнила, что у нее в квартире, спрятанная подальше от мамы на верхнюю полочку в кладовке, хранится начатая пачка Marlboro. Полковник улыбнулся и ответил: «Одобряю».

– Лично я вам верю, – заявил Булатов. – Но в нашей работе есть свои формальности. Поэтому придется пройти небольшую процедуру… Вы о ней наверняка слышали или видели в фильмах.

– Какую? – сразу не догадалась она.

– Проверку на полиграфе. В книжках его называют детектором лжи.

Процедура прошла как в тумане. Затем Татьяна, как ей показалось, очень-очень долго сидела совершенно одна в комнате без окон, пока к ней не вернулся Булатов и по его команде не принесли кофе с сахаром и сливками. Выливать сливки в чашку она не стала, а кофе, бросив туда и размешав три кусочка рафинада, выпила.

– Всё в полном порядке, – сказал Булатов. – Я в таком результате не сомневался.

– Теперь я могу идти?

– Почти. Сначала подпишите, пожалуйста, кое-что.

– Что именно?

– Вот это, – он положил перед ней на стол лист бумаги с текстом. – Если вкратце, здесь говорится о том, что вы обязуетесь хранить в тайне все сведения о данном деле, ставшие вам известными в ходе следственных действий. За нарушение предусмотрена уголовная ответственность.

– Я никому и никогда…

– Отлично! Подписывайте, и с плеч долой.

Она вывела свой росчерк с волнистым хвостом.

– И еще, – Булатов выдержал драматическую паузу. – Просьба уже непосредственно от меня. Выполните?

– Не знаю. Постараюсь, – от всей души пообещала Татьяна.

– Гончаров что-то знает, но скрыл от вас. Попробуйте встретиться снова, проявите активность. Вы девушка привлекательная, он мужчина видный… Я понятно выразился?

Татьяне дико захотелось швырнуть пустую чашку ему в лицо или хотя бы в этот китель с орденскими планками. За что их ему повесили? За такие же геройские операции? Но голос разума вовремя остановил ее. Главное – вырваться из страшного дома.