День коронации

Авенида-де-лос-Муэртос. Карликовое государство, называвшееся по главной улице столицы, одноименной с этой самой улицей, поскольку еще сорок лет назад больше никаких улиц в округе не наблюдалось. Да и она в те времена скорее напоминала направление, нежели дорогу.

Пыльный чулан Вселенной. Абсолютно не нужный – никому и ни за чем.

В чулан складывают рухлядь, которую и выбросить жалко, и мешает. Нравится ощущать себя такой рухлядью в неполные тридцать, господин штаб-ротмистр?

– Сеньор секретарь, – Тереза вечно называла всех по должностям, будто это придавало какой-то особый вес ее словам, – опять? Сеньор посол будет ругаться. Он будет очень ругаться.

Ну да, будет. Уважение к обычаям аборигенов. Самобытные культы, тьфу, культуры. Летающие отрубленные головы, выполненные под рожи ныне покойных повстанцев – подарок местного царька. Тьфу. Дикость какая.

Местная техника, туземный персонал, пусть и трижды проверенные… «Сеньор посол» явно не занимал свою голову вопросами безопасности – и не давал мне занимать ими мою, за что, в общем-то, мне по идее платили неплохие деньги. По крайней мере, если в ведомости я все еще числился «сеньором третьим секретарем», а не, к примеру, котом.

Бардак.

Полагаю, человек, незнакомый с господином послом, мог посчитать его излишне увлеченным. Я прекрасно знал, что он обыкновенное ископаемое, сосланное на доживание туда, где у Российской империи не было особых интересов.

Я развел руками. Тереза только рукой махнула. Интернациональные жесты. Великая вещь.

И вот, я оказался на улице. Подмигнул горгулье с черепом вместо башки под крышей. Туземная эстетика. Невольно привыкаешь. Очень невольно и очень неохотно.

Поспешил по комплексу к главному зданию.

Пожалуй, тут бы не было так отвратительно, если бы не одно ма-а-аленькое обстоятельство. «Транспортый коллапс» называется. В конце концов, лету до столицы из любой точки шарика – не больше двух часов на каком угодно корыте, способном на суборбитальный полет. Хоть на десантном боте.

Увы, у нас не было десантного бота.

…Года три назад неким светлым головам из европейских ученых, чтоб им в аду икалось, показалось замечательной идеей поместить человеческую память и самосознание в компьютер.

То, что копирование уничтожало исходник, не слишком смутило бравых искателей технологической сингулярности.

В конце концов, это так стерильно звучало, казалось таким мелким, таким незначительным по сравнению с открывшимися перспективами. Как же, мелкое, гаденькое бессмертие на Земле!

Гниющие трупы с выпотрошенными черепами выглядели совсем не стерильно. А бессмертие – если можно считать это таковым – получала всего лишь свихнувшаяся программа ИИ. Копирование не есть перенос.

В общем, как это обычно и бывает с идеалистами, – все обернулось бойней.

Пьюти-фьють, как было написано в старой глупой книжке. Пьюти-фьють.

Нет, ученые изначально собирались проделать все на сугубо добровольных началах.

Минус добровольцев как явления заключается в том, что людям, да и, как выяснилось, нелюди, свойственно этих самых добровольцев назначать из числа ничего не подозревающих сограждан.

С другой стороны, могло быть хуже.

Так или иначе, кризис удалось разрешить.

Компьютеры, уверенные, что они постчеловеки, растворились в Пустоте за пределами человеческих владений и обещали не возвращаться.

Слава богу!

Минус заключался в том, что Земля в итоге не досчиталась доброй четверти населения. Нашей империи повезло: тем, кто знает, что живет вечно, не нужны подделки под бессмертие, так что мы потеряли немногих.

Другие страны редко могли похвастать подобным. Вычеркни каждого четвертого – и казалось бы, ничего особенного не произойдет.

Ан нет. Государства рушились. Прерывались технологические цепочки. Кое-где воцарялся хаос.

России и тут выпала удача. Или не выпала – как посмотреть. Взятый первым императором курс на создание дублирующей экономической системы не подвел.

Да, бразильские аэрокары и французские сыры были лучшими – но когда те исчезли, нашлось чем их с горем пополам заменить.

Техника, лекарства, пища… Все это имелось, пусть и не в достатке. И в этом-то и заключалась беда.

Жадных богачей никто не любит. Мотов не любят втройне.

Требовался баланс – и империя задыхалась, отправляя гуманитарные миссии, вводя миротворческие контингенты и пытаясь кое-как встать на ноги без толкового импорта.

А ведь были еще колонии и научные базы в Солнечной, не способные существовать без грузов из метрополии, был Тритон – первый и единственный аванпост человечества за пределами родной системы…

В общем, забот оказалось по горло.

И ежедневные визиты на чай в столицу превратились сначала в непозволительное транжирство, а чуть позже – в несмешную шутку. Мало реакторного топлива. Мало машин и еще меньше полных экипажей – пусть все купеческие ладьи мобилизованы вместе с командами.

Мы вернулись в двадцать первый век, когда путь из некоторых уголков шарика занимал недели.