День летнего солнцестояния

И всё-таки до конца не хотелось верить в то, что сейчас произойдёт. Деканозов посмотрел на помошника и твёрдо произнёс: Сейчас эти господа развеют все догадки и сомнения, но ноту Правительства обязательно буду вручать. Будем вести себя, как будто бы мы ни о чём не догадываемся. Спокойно и с достоинством!

Так точно, товарищ Чрезвычайный и Полномочный Посол Советского Союза! словно молодой матрос отвечающий адмиралу рапортует Валентин Бережков, привлекая к себе внимание стоящих рядом чиновников германского МИДа. Два офицера охраны синхронно распахнули перед дипломатами двери, за которыми открывался большой, обставленный с изысканной роскошью, кабинет, за массивным письменным бюро которого ещё в конце прошлого века длительное время протирал свои кавалерийские рейтузы и делал большую политику Пруссии железный Бисмарк.

Сегодня в министерском кабинете по-праздничному было многолюдно, новый хозяин заметно выделялся на фоне свиты чиновников различных чинов и рангов, с интересом разглядывающих русских дипломатов. Иоахим фон Риббентроп, любящий муж и отец, был выходцем из старинного прусского рода потомственных военных, прекрасно образованный бывший офицер и торговец свободно владел несколькими иностранными языками. Этот человек подолгу жил за границей, неплохо разбирался в искусстве и музыке, сейчас вальяжно сидел за письменным столом, взглядом аристократа рассматривал вошедших. Надо сказать, что в этот ночной час пожилой красавец блондин с правильными чертами загорелого лица, будучи вторым человеком в Германии, сидел на своём рабочем месте, заметно нервничая, готовился к встрече и последующему непростому разговору с советским послом.

Рейхсминистр, всегда спокойный и невозмутимый, оставался невозмутимым даже тогда, когда в конце лета 1939 года прилетал в Москву на встречу в Кремле.

В тот день его личный "Юнкерс-52" по ошибке был обстрелян и едва не сбит русскими зенитными орудиями, и только благодаря мастерству пилотов делегация благополучно приземлилась на одном из московских аэродромов. Несколько минут назад глава всей дипломатии Рейха позволил себе сесть за свой письменный стол-бюро и немного перевести дух, а до этого он долго расхаживал по натёртому паркету просторного кабинета и, поглядывая на старинные часы, несколько раз пытался проговорить речь, которую он должен произнести советскому послу.

Пожилой дипломат заметно нервничал и поэтому постоянно сбивался или путал слова, которые должен озвучить этим русским от лица самого Рейхсканцлера. По личной просьбе Фюрера ему надо было уложиться по времени в пятнадцать-двадцать минут, так чтобы весь политес занял не более получаса. Несколько раз Рейхсминистр отвлекался от своего занятия, подходил к одному из шкафов, внутри которого был встроен небольшой бар, открывал красивую дверку и... После третьей такой "лечебной процедуры" несколько приободренный граф, говоря нарочито громким голосом, чтобы слышали окружающие чиновники из свиты, произносит:

Фюрер всегда прав! Нам ещё вчера надо было напасть на Россию, так как любое промедление смерти подобно! Эти русские не сегодня, завтра сами точно бы на нас напали. Теперь у них ничего не получится!

Служащие министерства, присутствовавшие в кабинете, стояли молча, предпочитая в столь ответственный для Германии момент не мешать своему шефу...

Деканозов и Бережков переступили порог кабинета и уверенно направились к середине зала, фон Риббентроп поднялся из-за стола-бюро и направился им навстречу, причём Бережкову показалось, что граф, мягко говоря, немного не трезв и не совсем твёрдо стоит на ногах. Примерно на середине зала дипломаты обоих держав остановились для приветственного рукопожатия и, протягивая друг другу руки, поздоровались. На правах хозяина кабинета Рейхсминистр изящным жестом руки, сопровождая его лёгким наклоном головы, пригласил Посла СССР пройти к круглому переговорному столу и разместиться в креслах, стоящих рядом. Риббентроп и Деканозов в сопровождении помошников вместе прошли и сели в кресла. Валентин Бережков уже приготовился переводить слова Рейхсминистра, за спиной которого стояли трое служащих его МИДа - Шмидт, Штрак и Зоммер. Доктор права Пауль Шмидт, имеющий дипломатический чин равноценный званию полковника, тоже приготовился исполнять роль переводчика. Глава МИД был одет в мундир дипломатического ведомства, чёрный галстук немного съехал на сторону, на левом рукаве форменного кителя горит золотым шитьём имперский орёл, в обрамлении венка из дубовых листьев парящий над земным шаром. На груди - сияет золотом партийный значок, Железный Крест I-го класса, знак за ранения в Первой мировой войне в бронзе. Награды на кителе расположены в том же порядке, как носит такие же награды сам Фюрер.