День летнего солнцестояния

Владимир Деканозов раскрыл папку с текстом Ноты Правительства СССР и уже приготовился начать разговор, но Риббентроп решительно взял инициативу в свои руки, не дав советскому послу сказать ни слова, всем своим видом давая понять, что сейчас говорить будет он. Старый дипломат твёрдо произносит: Извините, но мы здесь сейчас собрались совершенно по другому поводу! Прошу ВАС помолчать и внимательно выслушать меня!

Бережков точно перевёл первые слова графа и продолжил переводить: Господин посол! Я сейчас кратко зачитаю ВАМ содержание меморандума, который подписал Великий Германский Рейхсканцлер Адольф Гитлер! громко произносит фон Риббентроп и его слова, усиленные великолепной акустикой высоких потолков, были услышаны даже чиновниками министерства, стоящими в другом конце министерского кабинета. В конце вступительной речи Бережков переводит: После полного прочтения я вручу вам полный текст этого документа.

Далее граф начинает перечислять разные пункты меморандума, временами путая слова и сбиваясь. Невероятно, но в пунктах германского меморандума было собрано всё, что было отражено в ноте Правительства СССР, а именно:

-нарушение пунктов договора о дружбе и сотрудничестве,

-вторжение советских самолётов в воздушное пространство сопредельного государства,

-концентрация советских дивизий на границе,

-описание ряда пограничных инцидентов, в ходе которых бесследно пропадали военнослужащие Вермахта,

-и другие действия, направленные против Германии.

Особо был выделен пункт, в котором прозвучало недовольство Правительством СССР после заключения Пакта с Югославией.

Едва Бережков перевёл первые предложения меморандума о пограничных инцидентах, как Деканозов не смог сдержаться: Липа! Полная липа! он подаёт знак рукой, пытаясь остановить говорившего графа, затем негромко произносит: Хватит, нэ надо больше переводить эту чушь!

Но протокол есть протокол - доктор Шмидт взял у Риббентропа папку меморандума и продолжил громко зачитывать текст:

Враждебная позиция Правительства СССР по отношению к Германии, Пакт, заключённый с Югославией, наглядное тому подтверждение и одновременно очевидная серьёзная угроза, которую представляет концентрация советских войск на границе, готовых в любую минуту ударить, словно нож в спину, вынуждают принять Рейхсканцлера Адольфа Гитлера ответные военные контрмеры. Сегодня утром германские войска перешли границу СССР.

Шмидт зачитал все пункты Меморандума, затем отошёл немного в сторону и стал смотреть на русских дипломатов, ожидая развязки. Граф фон Риббентроп, сверкая стёклами пенсне, поднялся из-за стола, поправил одежду, словно солдат на плацу принял строевую стойку, принял от Шмидта папку с документом и передал в руки Деканозова полный текст документа.

Я, от лица Фюрера, официально объявляю ВАМ о вступлении в силу этих оборонительных мероприятий с сегодняшнего утра 22 июня 1941 года. Это окончательное решение. Больше мне нечего добавить, граф кладёт на спинку кресла свою ладонь, украшенную перстнем с рунами "SS"(подарок Гимлера) и после эффектной паузы продолжает говорить: Вопросы отъезда всех советских дипломатов и служащих торгпредств будут урегулированы отделом протокола нашего МИД. Господин посол хочет что-то сказать в ответ?

Прослушав перевод пунктов меморандума, Владимир Георгиевич, собираясь с мыслями, почти минуту сидел молча, и, не мигая, смотрел на красную папку с имперским орлом на титульном листе, которую положил на накидку стола. Деканозов молча поднялся с кресла, встал возле стола, обвёл своим взглядом роскошную обстановку кабинета, словно собирался надолго её запомнить, быстро мазнул глазами по всем присутствующим из свиты Риббентропа, крепко сжал в кулаки ладони и отчётливо произнёс:

Граф, распорядитесь, чтобы нас проводили к выходу и отвезли обратно в посольство СССР.

Чрезвычайный и полномочный посол СССР, не замечая протянутую для прощального рукопожатия руку рейхсминистра, повернулся к нему спиной и направился к выходу. Покидая кабинет, дипломат задержался на выходе, развернулся, посмотрел в светло-голубые глаза Риббентропа, идущего за дипломатами и, дав волю чувствам, произнёс так, что услышали все присутствующие:

Это наглая, ничем не спровоцированная агрессия всем вам так даром не пройдёт! Безумцы! Вы ещё пожалеете, что развязали эту войну! Наша расплата будет жестокой! после этих слов он спокойно обратился к своему помошнику: Валентин Михайлович, пойдём уже на улицу из этого гадюшника, да.

Оба дипломата зашагали по коридору на выход из особняка. Бережков, шедший за Деканозовым, смог расслышать, как Иоахим фон Риббентроп, глотая слова и сбиваясь, произнёс им в спину:

Я всегда был против! Прошу мне верить... я пытался его отговорить! Так... передайте в Москве! Гитлер не захотел меня слушать!