День летнего солнцестояния

Гринченко подходит к Боголику, всматривается в бледное лицо командира, потом спрашивает: Пётр Григорьевич, как ты себя чувствуешь? Может пойдёшь вместе с ранеными в казарму? капитан стоит перед начальником, ждёт ответ, потом произносит: Ты понимаешь, что пока не сможешь командовать людьми в полной мере?

Понииимаю. Мне уше лехшееее... растягивая слова, глуховатым голосом отвечает Боголик. Он с трудом поднимает голову, смотрит капитану в глаза, пытается что-то сказать, но его вырывает желчью себе под ноги, он надрывно кашляет, рукавом вытирает лицо и произносит: Остааанусь с Вами... Передохну немного и смогу. Буду рядом с пулемётчиками.

Боголик поднимается, несколько секунд стоит на ногах, просит воды, полоскает рот, делает несколько больших глотков из поднесённой фляги, возвращает фляжку владельцу, благодарит бойца, потом направляется в сторону окопа, выходящего на окраину деревни.

Гринченко смотрит на нетвёрдо идущего младшего лейтенанта, поворачивается в сторону одного из бойцов, быстро подаёт ему знак рукой, мол, что стоишь, помоги командиру дойти.

Красноармеец догоняет Боголика и обращается: Товарищ младший лейтенант, разрешите, я вам помогу дойти? не дожидаясь ответа, он кладёт руку командира себе на плечо и они вместе начинают идти к позиции. С помощью бойца Боголик добирается до окопа. Он проходит под навес ниши, садится на пустой ящик, заботливо принесённый кем-то из бойцов, устало прислоняется спиной к земляной стенке, вытягивает ноги, кладёт свои руки вдоль тела. Младший лейтенант просит, чтобы какое то время его не беспокоили и отключается....

Старшина заставы разместился неподалёку от позиции станкового "максима" сержанта Фёдора Чиркина дополнительно страхуя из своего "дегтярёва" южное и юго-западное направления. Левее от него заняли позиции бойцы из отделения Ивана Щелкового.

Я занял стрелковую ячейку правее позиции пулемётчиков Коли и Лёши, в том самом окопе, где командует политрук Сороковин. Осмотрел винтовку, подогнал ремень, подправил прицел, проверил, чтобы переводчик огня был установлен на ведение стрельбы одиночными. Набил патронами оба магазина, один из которых воткнул в винтовку, а другой удобно положил под руку. Оставшиеся патроны уложил в подсумки, которые одолжил у одного из наших погибших. Финку, не вынимая из мягких ножен, прячу в сапоге так, чтобы с краю голенища виден был только вершок ручки. Для удобства вырыл небольшую нишу, в которую положил фляжку с водой, две гранаты-лимонки и пакет с бинтом. Лезвие малой сапёрной лопатки успеваю наточить попавшимся на глаза куском кирпича, потом втыкаю её в землю рядом с ногами. Кажется, ничего не забыл, теперь надо внимательно рассмотреть и запомнить предстоящее место боя.

Сначала всматриваюсь в сторону деревни и вижу, как на окраине горят несколько домов, к небу поднимаются несколько столбов тёмного дыма. До слуха доносятся редкие одиночные выстрелы, раздающиеся где-то на подходе к деревне или в начале улицы.

Потом внимательно изучаю свой сектор обороны, стараясь запомнить расположение кустов и кочек, а также и другие складки местности.

В конце поворачиваюсь в сторону заставы и обвожу взглядом разбитую территорию участка. Здание заставы стоит без единого стекла, с почти снесённой покосившейся крышей, тот угол, где была канцелярия, полностью развален. Конюшенный двор догорает, вместо собачника груда досок и дымятся несколько воронок, столовой и кухне тоже сильно досталось. Двор заставы покрыт воронками, входные ворота снесены и лежат на земле возле арки. Пахнет гарью и противным запахом сгоревшей взрывчатки. Сама арка, на которой ещё висит портрет вождя и транспарант из красной материи, от взрыва покосилась и вот-вот тоже свалится на землю. Проволочный забор, по периметру опоясывающий городок заставы, во многих местах уничтожен, трёхметровые столбы повалены, обрывки нитей колючей проволоки провисли и теряются в траве. С радостью замечаю, что на высокой мачте флагштока, от слабого ветерка видно, как колыхается красный флаг.

Надо же, уцелел! негромко, почти себе под нос, успеваю произнести, как вдруг кто-то из бойцов передаёт по цепочке слова команды: Они уже приближаются! Всем замереть и без команды не стрелять!

Прежде чем замереть, успеваю услышать негромкие и злые слова моего соседа слева:

Гости на подходе. Сейчас мы их и покормим чем-нибудь горяченьким и досыта...

Каски забыли. Максаков не успел выдать нам каски... Бедняга Рафик в день приезда привёз их на заставу... почему-то в голову лезут мысли, потом поворачиваю голову в сторону заставы и понимаю, что складское помещение разбито и всё накопленное старшиной барахло, безнадёжно пропало. Значит, будем немца воевать с неприкрытой головой или разживёмся позже...

О, а вот и они... Интересно, почему так идут? Что за стадо? не успеваю подумать, как снова слышу голос соседа: Ты гляди, сколько их... Идут как по прошпекту, цыгарки смолят и чего-то по-своему рыгочут.