День между пятницей и воскресеньем

Конечно, купить билет на тот же рейс Леониду не удалось. Он пустил в ход все свои чары, хитрость, обаяние, даже адвокатское удостоверение и каким-то чудом выпросил у сотрудницы авиакомпании билет на самолет, который отправлялся уже меньше чем через час. Разумеется, за огромные деньги и в бизнес-класс. Ему помогли быстро пройти паспортный контроль и таможню. Оказавшись в зале вылета, он облегченно выдохнул и тут почувствовал, как нестерпимо болит нога. Ссадина на лице тоже побаливала. Ему было уже не до кокетства, храбриться было не перед кем, он попросил кого-то из сотрудников аэропорта привезти ему инвалидное кресло и доехал до выхода на посадку по-королевски. Все были обходительны и заботливы, можно было наконец расслабиться и перевести дух, как вдруг его буквально пронзило, будто кто-то выпустил в затылок мощный электрический разряд: Николай! Он же до сих пор так и не предупредил его. Взял и просто исчез. Он лихорадочно вытащил из «набрюшной» сумки мобильный телефон, но тот, как он и предполагал, уже не подавал никаких признаков жизни, зарядное устройство осталось в чемодане, чемодан двадцать минут назад весело укатил от него по багажной ленте. «Ну, ничего, — попробовал он успокоить себя. — Ничего, Колька поймет. Наорет, пошлет, но поймет. А я, как только долечу, сразу ему позвоню. Сразу же». Но когда он долетел, ему опять было не до телефона. Благодаря подвернувшемуся билету на этот рейс он сумел обогнать Лидочку на целых полтора часа и, оказавшись в аэропорту, немедленно помчался искать самый большой букет. Он обещал ее встретить, и он ее встретит. На этот раз по-настоящему.

Пятьдесят лет он приезжал встречать ее в аэропорты. Пятьдесят лет он вглядывался в лица, он надеялся, он всегда надеялся. Она дала ему слово, и он терпеливо ждал. Даже когда его ожидание стало больше походить на помешательство и одержимость. Но там, в тех аэропортах, в залах прилета, в залах вылета, на пластиковых стульях, за столиками кафе, была его жизнь. Странная, как будто остановленная кем-то на время, поставленная на паузу. Он всегда ждал свою Лидочку, он ждал, что ожидание прекратится, что настоящая жизнь все-таки начнется, даже если придется прождать этого… целую жизнь. И в тот момент, когда он почти перестал ждать, все вдруг изменилось. Теперь он уже не надеялся, он знал: Лидочка прилетит. Он видел ее, он стоял рядом с ней, говорил с ней, смотрел на нее и только не решился дотронуться. Но все равно это была она — настоящая, и сейчас она летела к нему. Он знал номер ее рейса и даже номер ее места в самолете. Он знал, что у нее есть взрослая дочь Вера и красавица внучка Ниночка — точная ее копия в молодости. И он сразу понял, они хорошие люди, не только потому, что в них текла Лидочкина кровь, а Лидочкина порода заставляла их держать спины прямыми, а головы высоко поднятыми. Они сразу приняли его, ему так показалось. Не выставили холодную железную стену, не отмахнулись ничего не значащими фразами, не прогнали странного старика с синяками на лице. Вид у него был, мягко говоря, непрезентабельный. Да и тот факт, что он увязался с ними, тоже не слишком говорил в его пользу. Но они как-то поняли, что он не навязчивый сумасшедший, они поверили ему, а может, что-то почувствовали. И он знал почему. Они любили свою Лидочку, маму и бабушку. Да, у нее были очень хорошие дети.

Он купил огромный букет роз и встал в зале ожидания на самом удобном месте. Отсюда было видно каждого выходящего из-за стеклянных дверей. За пятьдесят лет он изучил каждый сантиметр этого зала, просчитал его вдоль и поперек и сейчас убеждался, что все было не зря. Он стоял, затаив дыхание, и не мог сдержать улыбку. Он знал, сейчас она появится, и они все исправят. Она прилетит — как и обещала, а он ее встретит — и тоже сдержит свое обещание. Правила игры будут соблюдены, и в тот же момент игра закончится. Можно будет вдохнуть и начать жить — чего бы это ни стоило и сколько бы ее ни осталось, настоящей жизни.

Встречающих было много, все толпились, протискивались вперед, он сразу обратил внимание на высокого бородача, который часто смотрел на табло и все время писал сообщения в телефоне — тоже ждал кого-то очень для него важного. Леонид улыбнулся. «Сейчас она появится, — повторял он про себя. — Вот сейчас». И она появилась.

Сначала появился ее голос. Высокий, властный и явно рассерженный.

— Не цепляйтесь за меня! Отпусти меня, Нина. Я сама прекрасно знаю, куда идти. И вообще, меня встречают!

Лидочка. Имя как ветер, как розовый нежный цветок, как крылья, как волшебное платье с пышными юбками, как полеты над городом на крошечном самолете, как свобода, надежда и вечная молодость — Лидочка.

Она вышагивала впереди — хрупкая маленькая старушка, за ней шла Нина, а Вера толкала тележку с чемоданами. Он кинулся к ним, но вдруг прямо перед ним образовался тот самый бородач, который тоже крутился в зале прилета и нервничал под табло.

— Лида! — крикнул Леонид Сергеевич.

— Лидия Андреевна, ну, наконец-то! Привет, мои девочки! — пробасил бородач, а Ниночка с разбега повисла у него на шее.