Жак Мельес с задумчивым видом жевал резинку.
– Все это интересно. Остался только один вопрос, который занимает меня в первую очередь. Почему вы хотели убить меня, мадам Рамирес?
– Ну-у… Начнем с того, что мы опасались не вас, а мадемуазель Уэллс. Мы читали ее статьи и поняли: она стала о чем-то догадываться. А что касается вас, то мы знать не знали даже, что вы существуете.
Мельес, казалось, еще больше сосредоточился на своей жевательной резинке. Мадам Рамирес продолжила:
– Мы стали наблюдать за мадемуазель Уэллс и поместили к ней одного из наших искусственных муравьев. А вы с вашей историей о дудочнике из Гамельна просто руки к нам протянули. Вот тогда мы и решили послать к вам наших муравьев.
– А я-то во всем обвинил мадемуазель Уэллс. Но тут вы продолжили убийства.
– Профессор Мигель Синериаз завершил работу по созданию яда. Именно его и необходимо было уничтожить во что бы то ни стало.
– И где теперь этот универсальный уничтожитель муравьев под названием «Вавилон»?
– После смерти Синериаза один наш муравей-коммандос уничтожил пробирку со страшным ядом. Насколько нам известно, другой не существует. Будем надеяться, что ни у кого из ученых больше не появится подобной идеи. Но Эдмонд Уэллс написал, что идеи носятся в воздухе… И хорошие, и плохие! – Жюльетта вздохнула. – Ну вот, теперь вы знаете все. Я ответила на все ваши вопросы, ничего не скрыла.
Мадам Рамирес протянула руки, словно ожидая, что Мельес вытащит из кармана наручники и наденет на нее.
– Допрашивайте меня. Арестуйте. Посадите в тюрьму. Но умоляю, не трогайте моего мужа. Он хороший человек. Он просто не мыслит себе мира без муравьев. Он хотел спасти планетарное богатство, уничтожить которое грозилась горстка ученых, обезумевших от гордыни. Пожалуйста, не трогайте Артура. Он уже приговорен. У него рак.
Шли-пу-ни приближает усики ко рту и старательно их вычищает. У нее возникает предчувствие, что не все идет так гладко, как ей бы хотелось. Может, муравьи устали убивать Пальцев?
Королева интересуется: решена ли проблема с мятежниками?
Солдат отвечает, что их теперь две-три сотни, но отыскать их нелегко.