День Муравья

– Это всего лишь внешняя сторона того, что мы делаем. Есть и другая. Скажи мне, Николя, сколько у тебя чувств?

– Пять.

– Каких?

– Зрение, слух… э, осязание, вкус и обоняние, – отчеканил мальчик, как на школьном экзамене.

– А еще? – спросил Джонатан.

– Это все.

– Очень хорошо. Ты назвал мне пять физических чувств, которые отражают физическую реальность. Но существует и другая реальность – психическая, и ее тоже можно ощутить пятью чувствами, только психическими. Пользоваться пятью физическими чувствами, это все равно что пользоваться только пятью пальцами левой руки. Почему бы не использовать также и пять пальцев правой руки?

Николя был озадачен еще больше:

– А что это за пять других, «пси-хи-чес-ких», как ты говоришь, чувств?

– Волнение, воображение, интуиция, совесть и вдохновение.

– Я думал, что я мыслю только головой.

– Нет, есть множество других способов мыслить. Наш мозг как компьютер, его можно запрограммировать, и он будет делать фантастические вещи, о которых мы имеем слабое представление. Это наш инструмент, но использовать его на полную мощность мы еще не научились. Сейчас мы используем его всего на 10 %. Возможно, через тысячу лет, мы сможем использовать его на 50 %, а через миллион лет – на 90 %. В своем интеллектуальном развитии мы младенцы. Мы не понимаем и половину того, что происходит вокруг нас.

– Ты преувеличиваешь. Современная наука.

– Ну нет! Наука – это ничто. Она привлекает только тех, кто ничего не понимает. Настоящие ученые знают, что ничего не знают, и чем дальше мы продвигаемся вперед, тем сильнее ощущаем свое незнание.

– Но дядя Эдмон знал, он.

– Нет. Эдмон только обозначил нам путь к освобождению. Он учит задавать вопросы, но не дает ответов. Когда читаешь «Энциклопедию относительного и абсолютного знания», поначалу кажется, что мир становится понятнее, но потом начинает казаться, что не понимаешь уже ничего.

– А мне кажется, что я понимаю, о чем эта книга.

– Значит, тебе очень повезло.

– Он рассуждает о вселенной, о природе, о муравьях, о поведении в обществе, о противостоянии, о народах Земли…. Там есть загадки и даже кулинарные рецепты. Когда я читаю эту книгу, я чувствую себя мудрым и всемогущим.

– Тебе и в самом деле повезло. А я чем больше ее читаю, тем отчетливее осознаю, насколько все непонятно и насколько мы далеки от поставленных целей. Нам уже не в состоянии помочь даже эта книга. Это всего лишь череда слов, сложенных из букв. Буквы – это рисунки, а слова – это попытка воспроизвести предметы, мысли и живые существа через обозначения. Слово «белый» имеет свою собственную вибрацию, но в других языках для обозначения «белого» есть другие слова: white, bianco и так далее; это доказывает, что одного слова «белый» недостаточно для определения белого цвета. Слово – это приближенное значение, изобретенное неизвестно когда и неизвестно кем. Книги – это определенная последовательность слов, книги – череда неживых символов, череда приближенных значений.

– Но «Энциклопедия относительного и.

– «Энциклопедия» – ничто по сравнению с прожитой жизнью. Ни одна книга не выдержит сравнения с мгновением размышления над реальным событием.

– Я не понимаю твою тарабарщину!

– Извини, я слишком тороплюсь. Я говорю с тобой, и ты меня слушаешь, а это уже немало.

– Конечно, я слушаю тебя. А чего бы ты хотел, чтобы я тебя не слушал?

– Слушать трудно. это требует большого внимания.

– Ты какой-то странный, папа.

– Извини, я все же не смог тебе объяснить. Давай я лучше кое-что покажу тебе. Закрой глаза и слушай. Представь себе лимон. Представил? Он желтый, ярко-желтый, он блестит на солнце. Шершавый и очень ароматный. Чувствуешь его запах?

– Да.

– Хорошо. Теперь представь, что ты берешь большой острый нож. Ты разрезаешь лимон на дольки – обнажается сердцевина. На солнце видны клеточки, наполненные жидкостью. Ты надавливаешь на дольку, мякоть разрывается, и вот уже течет желтый ароматный сок. Чувствуешь?

Николя не открывает глаза.

– Да.

– Хорошо, скажи мне, у тебя во рту есть слюна?

– Э... – он цокает языком —...дополна слюны! С чего вдруг?

– Это сила мысли. Ты всего лишь подумал о лимоне и сумел вызвать неконтролируемое психологическое явление.

– Это потрясающе!

– Это первый шаг. Нам нет нужды выдавать себя за богов, мы уже давно боги, хоть сами того и не ведаем.

Мальчик воодушевился:

– Я хочу научиться быть таким. Папа, пожалуйста, научи меня контролировать все своим умом. Научи меня. Что я должен делать?

160. Наркотик Ломехузы

Братоубийственная война все сильнее захлестывает Город. Мятежники-деисты оккупировали целый квартал – квартал муравьев-цистерн. Оттуда они непрерывно выносят медвяную росу для Пальцев.

Странно, но Пальцы перестали общаться через Доктора Ливингстона. Пророк умолк.

Это молчание ничуть не остужает пыла верующих.

Тела мертвых деистов бережно расставлены в помещении, и перед боем мятежники приходят сюда. Солдаты имитируют трофоллаксис и диалог с телами погибших, застывшими в боевых позах.