День народного единства: биография праздника

Итак, 21 февраля Михаил Романов был избран, а 2–3 марта прекратились полномочия правительства «Совета всей земли» [70, 231]. Пожарский не вошел в состав депутации в Кострому.

Принятая на Соборе «Утвержденная грамота» об избрании Михаила Романова сохранилась в двух экземплярах. Оба они с оборота подписаны – сначала членами Освященного собора, т. е. высшими духовными иерархами, затем боярами, окольничими и т. д., вплоть до городовых дворян, служилых татар и выборных посадских людей. Подписи, как считают исследователи, собирались не менее двух лет. Так, Пожарский подписался уже как боярин, хотя в момент Собора, пока царя не было, никто еще не мог быть пожалован чином. Он был 41-м по общему списку (32 духовных иерарха, затем 16 бояр, где он – 9-й). А подписи «выборного человека ото всей земли» Козьмы Минина на грамоте нет вовсе [70, 188].[63] Как не прислушаться к жесткому и меткому слову И. Е. Забелина, которого вряд ли кто-либо может заподозрить в недостатке патриотизма: «Земский совет нижегородцев на некоторое время стал руководителем государственного устройства… Но, конечно, матерые жернова старого порядка смололи и это доброе зерно – оно не дало никакого роста… ничего нет удивительного, что, сослужив народную службу по избранию всей Земли, он, с избранием царя, с установлением старого царского порядка службы, очутился снова рядовым стольником, а потом и рядовым боярином, и из Дмитрия перед народным собранием и советом стал холопом Митькою перед царем… Если б Смута была… переделкою государства, тогда явились бы и новые места для людей, в числе которых одно из главных мест принадлежало бы Пожарскому. Тогда с ним, как и с Мининым, никто и спорить не стал бы из-за места. Но так как все дело заключалось в восстановлении старых порядков… то наши герои и предводители тотчас попали в рядовые, какими были прежде. Ни для кого из современников это не было удивительно. С избранием царя потянулся в царстве-государстве прежний царский порядок и жизни, и отношений, и службы» [46, 154–157]. Собственно за возвращение этой, всегда считавшейся идеалом «старины» герои ополчения и боролись …

Пожарский после победы

Напомним читателю, что задача наша – история жизни Пожарского, а не история Смутного времени. Поэтому мы можем опустить описание событий, в которых он явно не принимал участия. Вновь сведения о нем появляются уже в возобновленных разрядах – хроникальных записях назначений, церемониалов, военных действий и пр. Он подает вместе с Трубецким челобитную новоизбранному царю о том, где государь позволит им выехать и видеть его «пресветлые очи» [46, 155].

Новый царь (а точнее, его взрослая родня от его имени) начал раздавать пожалования в высокие чины. Первым получил боярский чин двоюродный брат царя князь И. Б. Черкасский. Далее по чиновности и знатности должны были следовать другие лица романовского круга, однако – и это было явной уступкой народному мнению – вторым (11 июня, в день коронации) был пожалован боярством Д. М. Пожарский. На следующий день при пожаловании в думные дворяне третьим в списке стоял Козьма Минин.

Оба случая были, конечно, нарушением местнических норм. Пожарский действительно получил максимум того, что могло ему дать восстановленное в прежних принципах государство – стольник, минуя два чина (думный дворянин и окольничий), получил высший в государстве чин боярина. А простой посадский человек, даже не купец гостиной сотни и не гость (высшие ранги торговых людей), – стал членом Боярской думы, получив третий по рангу чин в государстве – думного дворянина.

Авторитет и слава Пожарского росли, принимая порой странные формы. Спустя два года в Рязанский уезд в марте 1615 г. послан был дворянин С. Унковский для сбора налогов (казна опустела настолько, что когда царский кортеж ехал из Костромы в Москву и остановился в Сольвычегодске, там новое правительство заняло три тысячи рублей у Строгановых). Унковский жаловался в Москву, что «человек Пожарского» (возможно, приказчик какой-то его вотчины) Михалко по прозвищу Злой воспрепятствовал сбору четвертных доходов с крестьян Спасо-Зарецкого монастыря, заявив, что они – закладчики его хозяина, князя Пожарского, и говорил ему: «…государь де наш князь Дмитрий Пожарский указывает на Москве государю, и везде он, князь Дмитрий Пожарский» [58, 47], что, конечно, было фантазией, затем отобрал деньги и отбил крестьян, даже поколотив приставов и стрельцов, обругав Унковского «неподобною лаею», «ты, де, страдник, послан не от государя с наказом и росписью, послан ты от князя Дмитрея Пожарского» [150, 156].