Дэн Орлов спасает мир

— Вы ребята не знаете, что такое деспотия. Вы не знаете, что такое смерть миллионов от голода не потому, что нет урожая, а потому, что так задумало правительство. Вы не знаете, что такое массовые казни, когда убивают всех, кто попался под руку, только потому, что революционная теория не относит этих женщин, стариков и грудных детей к передовому классу. Вы не знаете, что такое лагеря смерти, куда людей свозят как скот, чтобы использовать как сырье: зубные коронки — в слитки, волосы — в матрацы, кожу — на сумочки, а тела — на мыло…

— Неправда! — воскликнула Перовская, — люди, а тем более революционеры, не способны на подобные зверства!

Чистая романтичная девочка. Сбежала от отца-губернатора к высоким идеям, ради которых готова на все. «Именно такие и способны» — подумал Дэн, а вслух произнес:

— Еще как! И «дикие» русские, и «цивилизованные» немцы, и «демократичные» американцы, все способны…

— Так будет свергнут царизм или нет? — перебил Дэна Сашка-инженер, ощерившись неприятной улыбкой.

— Будет. Через 37 лет, тогда-то настоящие ужасы и начнутся.

Дэн чувствовал, что ему не верят. Его рассматривали с холодным отчуждением, впрочем, в глазах Веры Фигнер он заметил проблеск вполне женского интереса. Юрковский перехватил этот взгляд и налетел на Дэна, причем, в интонациях уроженца Николаева усилился бывший до сих пор незаметным говор бандитов с одесской Молдаванки:

— И шо, господин хороший, мы должны вам верить? Проще подумать, за то, шо вы с Охранки.

— Тогда почему, скажите, вы все до сих пор не арестованы? — вопросом парировал вопрос Дэн.

— Потому, — снова заговорил Желябов, сухим, слегка надтреснутым голосом, горячо и убежденно, как должен говорить настоящий трибун, — что в Охранке работают неглупые люди. Они понимают: арестуют нас, на наше место придут другие. Вся молодежь теперь горит революцией, и пока так будет, тираны нигде не найдут покоя! Вы предлагаете нам не только отказаться от идеалов, но пойти в студенчество убедить отказаться от высоких целей. Убийца и растлитель нашими руками будет сохранять себя и свою тиранию!

Похоже, вопрос уже дискутировался.

— Я не предлагаю вам отказываться от революции. Я предлагаю отказаться от убийств.

— Политические убийства — есть необходимое средство борьбы, — звонкоголосой пионеркой вклинилась Перовская, возглавлявшая боевой отряд «Народной воли», — не потому молодежь идет в террористы, что жаждет крови, а потому, что ее кипучей натуре нужен результат. Революционная пропаганда дает свои плоды лишь в среде молодежи и студенчества, а хождение в народ губит наши силы и время. Нас слишком мало, чтобы решить все задачи революции, потрясение основ, разрушение режима — вот то немногое, но необходимое, на что хватит наших сил, а дальше народная самоорганизация…

— Перовская, вы слишком сказали! — перебил Кибальчич, до сих пор молчавший, — Однако, если перед нами посланец грядущего, если его слова правдивы…

— Вы, Николай Иванович, ученый-изобретатель, вы и скажите, как удостовериться, либо опровергнуть утверждения Дениса Александровича, — подал голос Богданович, — я имел неприятность лично наблюдать некоторую… непохожесть Орлова на нас с вами…

— Господа! Самовар поспел, угощайтесь чаем, — Гельфман, вспомнившей о роли хозяйки, удалось разрядить сгустившееся до осязаемости напряжение.

— Денис Александрович, — не утерпела Фигнер, — несомненно, вы готовились к нашей встрече, вы понимали, что вашим словам невозможно поверить, значит, у вас должны быть веские доказательства…

— А если таковые не сыщутся, нам терять нечего! — процедил сквозь зубы Юрковский и демонстративно распахнул полы пиджака.

— Как же, как же, «мундир революционера» — кинжал и револьвер! — откликнулся на угрозу Дэн, — Не утруждай себя пугалками, Саша (на самом деле Юрковского звали Федором, но Дэн использовал кличку: велика честь для боевика — по имени!), я действительно готовился к встрече, так что мне твой маскарад… побоку. Ты права, Вера, я знал, вы не поверите словам, думал, что же такое показать, и… все гениальное — просто.

С этими словами он вынул из кармана мобильный телефон, включил камеру и снял насторожившуюся компанию на видео, затем продемонстрировал сгрудившимся в кучу революционерам результат.

Лишь Кибальчич сумел выдавить: «Оживший дагерротип! Цветной! Невероятно…»

Бомба взорвалась. Террористы превратились в робко вопрошавших учеников, Дэн вещал.

Запутав себя и слушателей в принципах мобильной связи, он попытался изложить суть Интернета и приносимых им угроз. Потом махнул рукой и стал рассказывать о ближайшем будущем «Народной воли», о том, как они убьют царя, как сорвется принятие первой русской конституции, которую Александр намеревался подписать в день своего убийства, о том…

— Господин Орлов, мы не ослышались, император готовит конституцию?! — Желябов, как и все его товарищи, был потрясен, — Он готов ограничить самодержавие?