День поэзии. Ленинград. 1967

Как свечи белые, мигала тишина.
Из крана капала и капала луна.
Такая маленькая, капала теперь,
из крана капала и таяла в трубе.

Как свечи белые, маячили в ночи

так называемые лунные лучи.
А та луна, а та небесная была
в кружочках цифр, как телефонный циферблат.

Совсем иные, иноземные миры,

висели звезды, как бильярдные шары.
В бубновых окнах лица женщин и мужчин
чуть-чуть прозрачнее, чем пламя у свечи.

Я был в неясном состоянье перед сном.

Я был один. И был один старик со мной.
Но был он в зеркале, таинственный старик:
в шампанских бакенбардах современный лик.

Он делал пальцами, как делает немой.

Как свечи белые, мигали у него
немые пальцы.
Этот мученик зеркал
на фортепьяно что-то странное играл.

Мою чайковскую луну и облака,

как Дебюсси, он в си-бемоли облекал,
то патетические солнца и латынь,
он мне, слепцу, — мой музыкальный поводырь.

Еще старик играл такое попурри:

— Все это было — твой Парнас и твой Париж,
но ты не жил и не желал,
                                     увы и ах! —
существованье музыканта — в зеркалах.
Лишь в зеркалах — твои сожженные мосты,
молитвы мутные, минутные мечты.
Я тварь земная, но нисколько не творю,
я лишь доигрываю музыку твою.

Мы — Муки творчества. Нас ждет великий суд.

У нас, у Муков, уши длинные растут.
Но наши уши постепенно отцвели:
спасает души повседневный оптимизм.
Я презираю мой му-чительный талант...

А по мостам ходили белые тела.

Как свечи белые, маячили в ночи тела,
одетые у женщин и мужчин.

Играл орган в необитаемых церквах.

Его озвучивали Гендель или Бах.
Фонарик в небе трепетал, как пульс виска.
И в небе с ним — необъяснимая тоска.

О музыкант, какую ни бери бемоль,

минорный край твой есть, как мания, немой,
взойдет ли солнце — очи выела роса,
как водяные знаки, бедные глаза.

О музыкант, меня ты не уговорил,

ты улыбнулся и на улицу уплыл.
Так ты уплыл. Но я нисколько не скорблю:
большое плаванье большому кораблю.

КВАРТАЛЫ СЕН-ЖЕРМЕН

Поехали,
с орехами,
с прорехами,
с огрехами,
поехали —
квадратными
кварталами, —
гони!
Фиат наш —
лакированный
кораблик —
на огни!
Поехали.
По эху ли,
по веку ли, —
поехали!

Таксер, куда мы мчимся?

Не слишком ли ты скор?
Ты к счетчику, а числа —
бесчисленны, таксер.

Что нам Париж гадает?

Что нам еще искать?

Квадратные кварталы

и круглая тоска.

ЛЮДМИЛА ПОПОВА

ВИДЕНЬЕ