День Праха

Она почувствовала, что приподнимается вместе с многометровой массой сока, и тут ей наконец пришло в голову простое решение. Нужно плавать или хотя бы держаться на поверхности до тех пор, пока уровень жидкости не достигнет самого верха, что позволит ей выбраться в окошко. Но сусло — эта мутная, золотистая жижа — оказалось таким густым, что плавать в нем было практически невозможно: в таких условиях она быстро выдохнется и пойдет ко дну…

А что, если лежать плашмя? Да, нужно лежать плашмя…

Из уроков физики-химии в старшем классе школы Иване вспомнилось правило: «Человек не может лежать в пресной воде, поскольку ее плотность меньше, чем плотность его тела, но в соленой воде удельный вес человеческого тела не превышает удельного веса воды, особенно на вдохе…» Несколько раз она попыталась вытянуть ноги горизонтально, чтобы лечь плашмя, но безрезультатно: тело погружалось еще глубже. Кислый сок щипал бедра, от его запаха кружилась голова… Нет, это безнадежно… И все-таки в конце концов при последней попытке (более медленной, более осторожной) ей удалось принять лежачее положение, и на этот раз она, слава богу, не ушла на дно. Еще одно усилие — и вот она уже лежит на поверхности, раскинув руки.

Минуты шли одна за другой. Только не шевелиться, быть легкой, распластаться, как морская звезда в воде… Ивана закрыла глаза, и в ее душе забрезжила надежда: при такой скорости поступления сока она через каких-нибудь десять минут окажется наверху и сможет ухватиться за край окошка. Увы, до этого было еще далеко. При каждом, даже самом легком движении она снова погружалась в сусло. И ей приходилось собирать всю свою волю, чтобы расслабить мышцы и умилостивить эту зыбкую, густую, неуклонно поднимавшуюся субстанцию…

Иване чудилось, что ее мысли неумолимо, как кровь из раны, вытекают из головы через рот, через нос, через уши — и ни одну из них невозможно удержать… Это было почти приятно, во всяком случае опьяняло. Сразу вспоминались ощущения от наркотического дурмана. Особенно эта волшебная невесомость…

А жидкость все прибывала и прибывала.

Еще минута — и она сможет, протянув руку, ухватиться за край окна. А там уж подтянется и выйдет на свободу из этой смертельной ловушки.

Как вдруг все замерло.

Насос перестал жужжать, сусло больше не прибывало. Ивана в ужасе смотрела на кружок света, внезапно ставший недостижимым. Оказывается, Посланники не заполняли чан до краев, оставляя около метра между уровнем жидкости и потолком. Наверняка в силу какого-то физического явления, ей неизвестного.

Не раздумывая, Ивана приняла вертикальное положение и попыталась подпрыгнуть. Но в результате только погрузилась в сусло по самую шею. Кашляя, отплевываясь и судорожно отгребая вязкую жидкость, она с трудом приняла наконец прежнее лежачее положение.

Несколько раз Ивана старалась дотянуться до оконца, но тщетно. От ее движений на поверхности расходились широкие круги, девушка барахталась в холодной густой массе, не в силах приподняться хоть на несколько сантиметров. Тем не менее она не желала сдаваться и, даже погрузившись в сусло до подбородка, упорно разгребала его, чтобы вынырнуть ради новых попыток. Ей хотелось кричать, но рот тут же заполняла жидкая взвесь.

Ивана долго боролась с ней, упираясь в стальную стенку чана, выпрямляясь, сгибаясь, судорожно карабкаясь вверх… Но все было тщетно: она неизменно падала обратно. Гибель казалась неминуемой, роковой…

А оконце — по-прежнему безнадежно далеким…

Но вот, сделав последний, отчаянный рывок, она смогла дотянуться до него. И с воплем, вырвав другую руку из сусла, вцепилась в обрешетку всеми десятью пальцами.

Теперь она была спасена.

67

Ньеман в темноте гнал машину в сторону жандармерии.

Он уже отдал приказ: обыскать Диоцез, допросить всех его обитателей и во что бы то ни стало найти Ивану, для чего жандармам раздали ее фотографии и велели не пропускать ни сезонников, ни обычных прохожих. Теперь все делалось в открытую, игра в прятки кончилась. Исчезла сотрудница полиции, и ее поиски стали первостепенной задачей. На розыски рыжей девушки были брошены все силы, и Ньеман объявил, что готов выслушать любую информацию, даже самую незначительную.

Перевернуть вверх дном всю Обитель, вытрясти правду из этих придурков в их воскресных костюмах, из их подручных — сборщиков винограда, пригрозив всей этой компании арестом или обвинением в преступных действиях. Запустить собак на виноградники, прощупать каждую гроздь, обыскать винные склады. Вытащить из постели всех, кто живет в Обители, вплоть до детей и стариков. И пусть каждый из них уразумеет, что время маскарада прошло и теперь Посланники лишились всех прав на своих землях. А что касается их пресловутого вина 2018 года, то пусть засунут его… ясно куда.

На самом деле все это была чистая показуха. Операцию такого масштаба, доказано преступление или нет, можно было провести только с санкции прокурора. И Шницлер как раз дал себе труд приехать в Бразон. Ньеман столкнулся с ним сразу по прибытии в жандармерию.