День рождения

Весна влетела в комнату в ту самую минуту, когда тетя Катя отковырнула последний кусочек замазки и распахнула окно. Весна зазвенела, загрохотала, запахла, засияла вот тут, над вымытым, «чистым полом, и взлохматила волосы на Макином лбу. В комнате стало шумно и весело. Тетя Катя собрала сор с подоконника и торжественной походкой прошла по комнате. Ведь это она впустила в комнату звонкую весну.

Павлик взвизгнул, влез на подоконник и высунулся из окна. Мака схватила его за ноги. Так смотрели они на улицу. Павлик махал руками и приветствовал незнакомых людей, которые проходили за окном. А у Маки руки были заняты, поэтому она только улыбалась всем.

Людей на улице было очень много. Все шли веселые и несли своих маленьких детей на плечах. Красные флаги плескались над их головами, красные бантики были приколоты у людей на груди.

— И мне бантик! — крикнул Павлик.

— Мака, надевай красный капор, — сказала тетя Катя. — Идем гулять. — Павлик слез с подоконника и запрыгал по комнате. Тетя Катя вытерла руки и стала одеваться.

Мака видела, что по улице шагает большой весенний праздник, и ей хотелось сделать что-нибудь очень интересное, очень веселое.

— Тра-та-та и тра-та-та, — вдруг запела Мака, приплясывая, надевая свой капор. Капор был веселый, красный, на круглой Макиной голове и он стал круглым, как солнышко.

Тра-та-та и тра-та-та,
Выйду я за ворота.
Я по улице пойду,
Солнце красное найду,
Принесу его домой…

— Идем скорее, тетя Катя, а то все пройдут, а мы останемся одни!

Но на улице было так много народу, что остаться одни они никак не могли.

Из улиц, из переулков, с маленьких мостиков, с больших широких мостов на Невский проспект лились еще и еще толпы людей.

Нигде не было видно трехцветных флагов, которые вывешивали на дома раньше, при царе. Только яркие красные флаги трепетали от ветра. Красные флаги цвели в руках у людей, на домах, на заборах, на фонарных столбах. Даже на одном дворце, с которого не успели снять двуглавых орлов, радостно хлопали крыльями большие красные флаги. Ветер набрасывал их края на злых птиц, и птицы недовольно выглядывали из-под красной материи.

Мака шагала вместе со всеми, рядом со всеми, держась за шершавую руку тети Кати. Мака маршировала под музыку проходящих оркестров. Мака старалась разобрать буквы, написанные на плакатах, пляшущих над толпой.

Большие буквы цеплялись одна за другую на белом полотне. Круглые буквы падали друг на друга. Прямые, четырехугольные, черные, они так и лезли в глаза. Буквы пестрели над головой. Они как будто спорили, как будто выкрикивали, каждое полотно по-своему… Кто кого переспорит.

— Война — войне! — говорили большие черные буквы.

— Война до победного конца! — кричали другие буквы на квадратном плакате.

— Да здравствует Временное правительство! — тянулась надпись на длинном полотенце от одной палки до другой.

— Вся власть Советам! — требовали буквы на другом плакате.

Надписи как будто бы ссорились, как будто бы старались перекричать одна другую.

Должны были победить самые большие, самые жирные буквы. Но Мака никак не могла решить, на каком же плакате буквы самые сильные. Все буквы были яркие, четкие, все так крепко сидели на белых и красных полотнах…

Откуда-то донеслось непонятное жужжание. Люди замолчали, прислушиваясь к нему, подняли головы.

— Авиарота! Авиарота! — наконец закричи и в толпе.

Над Петроградом летели аэропланы, приветствуя жителей. Они летели так низко, что можно было рассмотреть авиаторов, сидевших посередине. Аэропланы жужжали над самым Невским проспектом, над всей шумной толпой. И вдруг сверху с аэропланов посыпались какие-то странные предметы. Они опускались, росли, эти подарки с неба.

— Цветы! — крикнул кто-то. — Авиарота сбросила цветы!

На улицу летели букеты, пучки красных бумажных цветов.

— Это мне! — обрадовалась Мака и протянула вверх руки, чтобы поймать большой букет, перевязанный яркой лентой.

— Это мне! — крикнула она, но чьи-то чужие руки поймали букет над ее головой.

Мака сердито обернулась. Важный господин в черном пальто, в черной круглой шляпе, скривив губы, рассматривал Макино заштопанное пальтишко, потертую жакетку тети Кати. Он сунул букет под мышку, приподнял над головой шляпу, насмешливо поклонился и скрылся в толпе.

— Не попали тебе цветы, девочка, — с сожалением сказал какой-то старый рабочий.

— Его праздник — ему и цветы. Это не наш праздник.

Рабочий посмотрел на тетю Катю.

— Что царь, что они хозяева — все равно. Не наша власть. Не наш праздник. — Он повернулся и зашагал дальше.

А мимо Маки проплыл большой плакат: «Вся власть Советам!»

Глава VI. Мамина работа

На двор пришла шарманка. Она стояла перед своим хозяином и цеплялась ремнем за его плечи. А хозяин держался за ручку шарманки. Им было неудобно стоять. У них на двоих было только три деревянные ноги.

Шарманка, хрипло кашляя, закончила песню. Тогда откашлялся хозяин и сказал:

— Подайте копеечку инвалиду войны.