День рождения

— Ну и ну… — Френкель пялится на меня из своего окошечка. — Опять опаздываете, молодой человек?

Для Френкеля я всего-навсего «молодой человек». Он не признает моей должности, он никаких должностей не признает. Уважал он и признавал одного Страку, отдавал честь, величая «паном майором», как и положено настоящему служаке.

— Что поделаешь, проспал.

Зачем я придумываю? Но так, пожалуй, лучше.

— Ночная вахта, а? — хитро подмигивает Френкель. Жест его недвусмыслен и понятен даже глухонемому.

— Труд облагораживает…

Взгляд мой падает на большие часы на длинных цепочках, висящие в вестибюле. Половина двенадцатого.

— Вас тут искали.

— Кто?

— Да этот, бородатый. Я думал, вы наверху, и впустил его.

— Впустили?

— К тому ж у него постоянный пропуск. И таких нельзя не пускать. Такие внушают доверие, молодой человек.

У меня остается слабая надежда, что редактор Фиала торчит в наборном или у верстальщиков и я проскользну к себе в кабинет незамеченным. Увы. Фиала сидел в кресле в коридоре, ведущем в директорскую. Завидев меня, он вскочил, и глаза его просияли:

— Наконец-то дождался.

— Я сегодня очень занят. — Я безуспешно пытаюсь отбиться.

Не тут-то было. Фиала неумолим.

— Мы уже получили.

— Что?

— Под зад! — И он машет перед моим носом конвертом с фирменным штампом нашей типографии под прозрачной вклейкой. — Можете убедиться: «В связи с недостатком производственных мощностей с 30 июня с. г. договор с Вами считаем недействительным». Печать. Подпись. Черным по белому.

— Найдете другую типографию.

— Вы знали об этом?

— Да вы пристроитесь в любой крупной типографии.

— Вы дали на это согласие?

— Дорогой мой, у меня сейчас заботы поважнее какого-то собачьего журнала.

— Как вы можете так говорить! — В голосе у Фиалы слезы. — Как вы могли такое сказать?!

Из секретарской доносится шум голосов. Двери распахиваются, и в коридоре появляется Рената. Она вся пылает, щеки пунцовые, глаза сверкают, точно зеркала.

— А, вы тут? В коридоре?

Непонятно, кому адресован вопрос, мне или Фиале. Снова что-то отмечают. Уж если Рената так распалилась, значит, пропустила стопки три, не меньше.

— Что происходит?

— Ничего… ничего не происходит.

— Рената…

— В конце концов, у нас здесь… ну… демократия. Дайте-ка пройти, ребята.

Оттеснив нас, она захлопывает за собой дверь дамского туалета.

— Идемте ко мне.

Обрадованный Фиала следует за мной.

В кабинете духота, с утра некому было открыть хотя бы форточку.

— Что мне делать?

Фиала снова достает письмо о расторжении договора.

— Наплюйте на это.

— Это подписано заместителем…

— Подождите, пока появится директор. И оставьте меня в покое. Честное слово, не надоедайте.

Звонит телефон. Меня зовут в секретарскую. Кошляк выиграл в спортлотерею 300 крон. Просто невероятно, до чего везет этому типу. Мало ему дома с садом, так нате вам еще и 300 крон.

— Нет, не приду. Серьезно. У меня посетитель.

Я кладу трубку и смотрю на Фиалу.

— Знаете что? Пойдем сходим в наборный. И хватит расстраиваться.

Стук наборных машин действует на меня успокоительно. Я усаживаюсь на ящик. Фиала громко сморкается.

— Буквоед, где подцепил насморк? — кричит Финтяй от наборного станка.

— Ребята, — говорю я мрачно. — Иду сегодня свататься. Я, старый осел, иду сегодня свататься.

Фиала закрывает лицо грязным носовым платком и сморкается.

— Ты всех нас тут перезаразишь, олух.

— Что лучше купить — розы или гвоздики?

Никто не отвечает. Все сосредоточенно смотрят на свои клавиши, даже Финтяй отвернулся. Я просовываю руку в ящик, достаю свинцовую строчку и пытаюсь что-то начертить на крашеном полу. Изображенное мною сердце непропорционально огромно и пузато. Оно возвращает меня в мыслях на лестницу в старом доме, я снова вижу нелепую процессию, провожающую мертвого Страку. «Меня зовут Цирбес. Микулаш Цирбес». Яркая фотовспышка на мгновенье ослепляет всех. Щелкает спуск. «Спасибо. А теперь займемся деталями. Подержите, пожалуйста. Внимание, сейчас вылетит птичка». Изображенное мною сердце кособокое и невероятно пузатое.

7

Сватовство не состоялось. Придя домой, я обнаружил записку, прижатую пепельницей. Жофи забыла мне сказать, что у них сегодня встреча выпускников ее школы. Жофи вообще забывчива. Я жду момента, когда она забудет словацкий и заговорит со мной на старославянском. А мне придется превратиться в охотника на мамонтов и устраивать засады возле зоопарка. «Как, у вас нет мамонта? Я потребую назад деньги за входной билет, если мне не покажут мамонта! Не могу же я заявиться домой без добычи, меня не впустят в мою собственную пещеру». Цирбес протягивает мне фотографию. «Не отчаивайтесь. Это фото сделано еще в мезозое. Получилось не совсем удачно, но что вы хотите — тогдашние объективы были несовершенны». С фотографии мне улыбается мамонт. По вечерам он чистит свои клыки зубной пастой, содержащей фтор.