День рождения

— Разрешение? — спросил солдатик в фуражке без козырька. — Какое еще там разрешение? С нами доедете до самого Крыма. А разрешение… Мы вам даем разрешение.

Часть вторая

Глава XV. В чудесном краю

Мчался поезд, и дым, как огромный султан, мчался над ним. Паровоз вертел острыми локтями, заворачивая по изогнутым рельсам. Горбились за окном желтые холмы, и Мака слышала, как колеса приговаривают:

Вскоре, вскоре, вскоре, вскоре
Мы уже увидим море…
Вскоре, вскоре…

А когда паровоз пыхтел, взбираясь на спину холма, колеса торопили его:

Торопись, торопись,
Если слаб — не берись…

Мака выглядывала из двери, и едкий дым путешествия ударял ей в лицо, и острые угольки кололи щеки…

Неожиданно холмы оборвались. Огромное и яркое растянулось море, и не видно было, где оно кончается и где начинается небо. Как будто бы кто-то выплеснул сюда множество голубой краски. Сверкающая вода шевелилась около берега, как живая. Желтый берег выгнулся круглой дугой. Поезд бежал около самой воды, и маленькие волны от радости шлепали прохладными ладошками по песку и по камешкам.

Вдали, на горе, как белые кубики, были разбросаны дома. К ним спешил поезд.

Громыхая, шипя и пуская пар, поезд вкатился под большую темную крышу вокзала и замер.

На мгновение стало необычайно тихо, а потом в открытые двери ворвался разноцветный шум голосов, звонкий смех, быстрая южная речь, стук, скрип… Затаив дыхание, осторожно Мака вступила на дедушкину землю.

Круглые камешки зашептались под ее ногой, теплый морской ветер дунул ей в лицо, а солнце засмеялось на самой верхушке неба, прогревая Маку насквозь и приветствуя ее.

Дорога в горы, дорога в ту деревню, где жил дедушка, начиналась у самого вокзала.

Посыпанная толстым слоем белой пыли, она пробегала между ослепительными домами города, между двумя рядами серебристых тополей. Она огибала высокую гору. Круглые кусты, как стада темных барашков, приютились в зеленых лощинах.

Линейку, на которой ехали мама и Мака, везли две лошади. Они бежали, отвернувшись друг от друга, помахивая хвостами. На сбруе у них красовались голубые камешки и серебряные пряжки. Белозубый человек в темной барашковой шапке покрикивал на них и вертел тонким кнутом. Это был необыкновенный, как и все кругом, человек. Лицо у него было совсем коричневое. В барашковой шапке ему не было жарко, хотя пекло солнце. И звали его необыкновенно. Звали его Зейдулла. Но мама разговаривала с ним так, как будто она всегда была с ним знакома или как будто она очень часто встречала таких удивительных людей.

Мама разговаривала с Зейдуллой, а Мака смотрела по сторонам и видела все новые и новые чудеса.

Вот голубая жар-птица пролетела над дорогой. Сверкнула голубым огнем своих крыльев и села на телеграфную проволоку. Маленькая серая птица качалась на другой проволоке и быстро-быстро трясла хвостом.

Когда лошади остановились у ручья, чтобы напиться, Мака услыхала, как все кругом звенит. Звенели, держась друг за друга, телеграфные столбы, звенела сухая трава, звенел горячий воздух, и тысячи невидимых кузнечиков стрекотали, как маленькие скрипочки.

Мака соскочила с линейки и сорвала около самой дороги лиловый цветок. Он был блестящий и сухой, как будто бумажный.

Высоким гребнем теперь поднималась над дорогой гора с серой каменной макушкой. И дорога взбиралась на эту гору.

Зейдулла махнул рукой, лошади побежали дальше, и зеленые кусты обступили линейку со всех сторон, цепляясь за колеса, за Макины ноги.

Сколько здесь было цветов! Цветы росли на каждой ветке, белые, розовые. Цветы выглядывали из травы, желтые, лиловые. Цветы летали по воздуху, взмахивая разноцветными крыльями. Цветы выбежали на край дороги, цветы приветствовали Маку.

Зейдулла тронул кнутом правую лошадь — и дорога повернула направо, выбежала из цветов. Зейдулла подергал вожжи левой лошади — и дорога повернула налево, побежала под гору. Зейдулла положил кнут на колени — и дорога потекла ровная, мягкая, белая.

Глиняные домики выросли у дороги. Домики с плоскими крышами, с маленькими окнами, без стекол. Только деревянные прутики были вставлены в них, как решетки. Перед дверями лежали коврики. На ковриках стояли туфли.

Из дверей одного домика выбежал смуглый высокий мальчик, босой, в длинных шароварах. Увидев линейку, он замахал рукой.

— Это мой сын, — сказал Зейдулла. — Это Мустафа. Мы здесь живем. Это наш дом.

Из трубы домика поднимался вкусный, душистый дымок. Полосатый коврик лежал у порога. Мальчик что-то крикнул. Зейдулла ему ответил что-то.

— Мустафа сказал: «Учитель ждет».

Зейдулла посмотрел на Маку, улыбнулся и натянул вожжи. Лошади побежали быстрее. Мальчик стоял на дороге и, прикрыв рукой глаза от солнца, смотрел им вслед.