День рождения

В Ново-Мунтале, неподалеку от Мелитополя, полковник Балдынов собрал в штабе дивизии командиров полков, расспросил о состоянии солдат, которым за короткий срок пришлось преодолеть большое расстояние. Затем разложил карту:

— Итак, солдаты очень устали. Танков нет. Не хватает орудий, снарядов, мин. На пополнение нет надежды. — Глядя на карту, комдив задумался. — По данным, сил врага втрое больше. Здесь на протяжении двадцати километров тянутся укрепления, состоящие из нескольких линий. Немцы огромное внимание уделяют этому участку фронта, защищающему низовья Днепра. Кроме того, с севера они прикрывают дорогу на Крым. Центр этого оборонительного рубежа — Мелитополь. Они называют это линией Вотана. Немецким офицерам на этой линии выплачивают тройную зарплату, все солдаты награждаются железными крестами. Вражеекие доты окружены четырьмя рядами колючей проволоки, через которую пропущен электрический ток. Все подступы заминированы. Построены землянки па глубину до восьми метров. В них размещены склады, мастерские, жилье. Фашисты уверены, что нам ни за что не взять эти укрепления. Посмотрим, на что способен русский солдат, — сказал комдив.

Наступление началось 26 сентября вечером.

Артиллеристы дивизии, держа врага под огнем, помогали пехоте. Гвардейцы шаг за шагом, ломая укрепления врага, продвигались вперед.

Пулеметчики Губайдуллина, защищая стрелков сильным огнем, вместе с ними шли вперед. И в это время с позиций гитлеровцев ударили минометы. Наша пехота залегла.

Командир роты Борисов подозвал Губайдуллина:

— Уничтожить минометы противника!

— Есть!

Губайдуллин с пулеметчиками двинулся к минометам противника.

Несколько раз ввысь взлетали ракеты. Минометный обстрел не прекращался. Пулеметчики то и дело вынуждены были укрываться от огня противника.

С трудом преодолев широкий овраг, солдаты Губайдуллина остановились перед линией колючей проволоки. Что делать? Ножниц нет, голыми руками проволоку не прорвешь. Но Миннигали не растерялся. Он снял шинель и бросил ее на нижний ряд проволоки. Первым прополз сам. За ним последовали остальные.

Стали видны фигуры немцев, суетившихся возле минометов.

Миннигали оставил пулеметчиков в глубокой воронке от бомбы, а сам с несколькими бойцами пополз дальше. Одна за другой разорвались гранаты. Миномет разнесло на куски.

Сразу, как только захлебнулись вражеские минометы, гвардейская рота поднялась в атаку. И снова пришлось залечь, потому что немцы ответили ураганным пулеметным огнем. В эго время пришел в действие «максим», с которым пулеметчики Губайдуллина обосновались в воронке неподалеку от вражеской позиции. Этот пулемет привел фашистов в паническое состояние — они не ожидали удара по своей позиции с этой стороны.

Командир второго батальона майор Поляков давно ждал удобного момента.

— Время!

В небо поднялась сигнальная ракета. Такая же ракета взлетела и на левом фланге.

По намеченному заранее плану два батальона, входившие в состав полка, которым командовал майор Пеньков, устремились в атаку.

В самую жаркую минуту боя вышла из строя система подачи патронов в одном из пулеметов взвода Губайдуллина. Но гвардии лейтенант Губайдуллин не растерялся. Он приказал солдатам бросать гранаты, а сам занялся пулеметом.

Немцы, решив, что пулеметчики уничтожены, вышли из окопов и ринулись в атаку на советские батальоны… Они уже совсем рядом. При сером свете раннего утра видны их зеленые каски и потные грязные лица.

— «Максим», дружок, я тебя наладил. Теперь не подведи, — сказал Миннигали и, глядя на бегущего впереди всех высокого худощавого немца с оторванным погоном на одном плече, нажал на гашетку.

Немец сразу упал навзничь, взмахнув автоматом, а ноги его как бы продолжали еще свой бег. За ним повалился второй, третий…

Батальоны снова поднялись и, теперь уж не останавливаясь, двигались вперед, до самых траншей врага. Немцы беспорядочно отступали.

На второй день наступления, 27 сентября, Миннигали Губайдуллин был ранен в третий раз. Кровь, сочившуюся сквозь рукав гимнастерки, первым увидел командир отделения Пономаренко:

— Товарищ лейтенант, вы ранены!

— Ничего! — ответил Губайдуллин. — Давай-ка перевяжем… Достань мой пакет…

Приближался вечер. Уже в темноте послышался гул самолетов. Река Молочная осветилась ракетами. Посыпались бомбы, заговорила артиллерия — снова стали рваться снаряды. Обстрел и бомбардировки длились всю ночь.

Погода испортилась. Мелкий осенний дождь шел не переставая. Дорога, и без того плохая, была разворочена взрывами, тягачами, бронетранспортерами. Бездорожье связывало технику врага. И немцы, боясь окружения, сами отступили к реке Молочной, а там всеми способами — кто на бревне, кто на бочке — стали переправляться на противоположный берег.

Ранним утром Балдынов, видя беспорядочное отступление немцев, приказал командиру артполка Дамаеву:

— Шрапнелью!..

— Артиллерия подзадержалась, бездорожье, товарищ комдив, — сказал подполковник Дамаев.

— Эх, жаль!