День рождения Буржуя - 2

И снова низко поклонилась святым образам. Когда Вера вышла из транса, Стефания стояла перед ней и смотрела ей прямо в глаза. Вера вздрогнула.

- Нэ бийся, дивчынко моя, нэ бийся, красунэ, - стала приговаривать ворожка. - Вэсь бруд я з тэбэ змыла, и Господь мэни допомиг. Чыста ты тэпэр, як нэзаймана... Та и нэ могло в мэнэ нэ выйты: останне добро що на зэмли роблю...

- Почему последнее? - спросила Вера.

- Скоро йты мэни, час мий блызько. Вжэ був мэни знак, - в голосе Стефании не слышно было ни страха, ни сожаления.

- Ой, да что ж вы такое говорите, - Вере стало страшно не столько от смысла слов, сколько от сверхъестественного спокойствия и нечеловеческой уверенности, с какими они были произнесены.

- А ты нэ бийся, доню. Кожэн у свий час прыходыть, у свий час иде. Так спокон вику було. Мэни б тилькы встыгнуты Костыку всэ, що знаю, пэрэдаты. Абы ж тилькы встыгнуты, - ворожка посмотрела на образа и перекрестилась. - А тоби щэ и щастя вид цього: на останне добро Господь завжды благословиння дае. Як жытымэш в любови, то и дытынку народыш.

- Вы... правду говорите? - задохнулась Вера.

- Хто ж про такэ брэшэ, доню? Е, та ты трэмтыш уся. Одягайся.

- Это не от холода, - Вера ступила из купели и потянулась за одеждой. - Странно мне как-то. Тело - как не мое.

- Твое. Тилькы давне. Тэ, про якэ ты давно була вжэ забула.

- Спасибо вам. Молиться за вас буду.

- И тэ виpно. Згадай у молытви доню...

Ворожка полуприкрыла глаза тяжелыми веками и отступила в тень, туда, куда не достигал свет угасающих свечей. Больше, пока Вера оставалась в хате, она не проронила ни слова.

На дворе вечерело. Вера вышла на порог и жадно хлебнула сладкого пьянящего воздуха. Остро пахло чабрецом, чуть приторно - любистком и горьковато - полынью. Ветерок доносил и запахи недалекого соснового леса, прогретого за день. На небе мерцали первые звезды. Мир был пронзительно чист, красив и полон свежих ароматов, как ее новое тело. Мир был огромен, и он принадлежал ей.

У перелаза стоял доктор Костя и, приоткрыв рот, с изумлением и толикой страха смотрел на только что рожденного человека.

На эту встречу Гиви собирался как пятнадцатилетний школьник на первый новогодний бал. Бориса он знал давно. Знал прославленным борцом, знал преуспевающим тренером, знал выбившимся на самый верх... Впрочем, этого слова Гиви не любил. Он предпочитал называть Бориса бизнесменом. Да ведь так оно теперь и было. И Гиви уважал этого человека, ах, как уважал! За удачливость, за смелость, за силу, за мудрость. И за справедливость! Большая честь быть приглашенным к такому человеку!

Гиви сидел в просторной гостиной и потел в своем шерстяном костюме. Стены комнаты украшали гроздья медалей, кубки, хрустальные вазы, грамоты - свидетельства былой спортивной славы Бориса. Сам хозяин сильно сдал с той поры, как Гиви видел его в последний раз. Глаза его ввалились, лицо осунулось. Он сидел в кресле и, несмотря на теплый вечер, кутал ноги в клетчатый плед. Говорил медленно, делая большие паузы между словами, но вполне разборчиво:

- ...Так что молодец. Хорошее дело делаешь. Хорошее и чистое.

- Спасибо на добром слове, Борис, - Гиви был искренне польщен этой оценкой его нынешнего статуса и так же искренне поинтересовался: - Ты-то как?

- Все в порядке. Внуки растут. Старший на компьютере помешался. Представляешь? Мы в его возрасте... и слова-то такого не знали.

- Да какой компьютер! Я до сих пор помню, как в Швеции - ну когда мы на Европе золото взяли - телефон с кнопочками увидел... В первый раз. Полночи игрался.

Они немножко посмеялись. Гиви чуть погромче, но очень вежливо. Борис - посдержанней.

- Ну а что врачи-то говорят? - отсмеявшись положенное время, поинтересовался Гиви.

- Врачи? Врачи плохо говорят. Но это неважно.

- Да ты что ж такое говоришь, Борис?! - от души возмутился Гиви. Как это - неважно? Что ж тогда важно?

- Важно что? Важно все, что наметил, закончить. Тогда и уходить не обидно. Да ты не смотри так, Гиви. Погоди еще меня хоронить. Рано. Я одно знаю: пока убийце Володи Коваленко в глаза не посмотрю - не уйду, - последнюю фразу Борис произнес с неожиданной силой и без всяких пауз.

- Значит, не быть ему пойманным! - пожелал восточный человек Гиви.

- Не шути так, не нужно. Володя Коваленко мне другом был. Хоть, может, дружбой моей и не гордился. Я ведь не кому-то - себе пообещал, что до убийц его доберусь. А это, брат, серьезно. Что у мента этого?.. Как его?..

- Борихина?

- Да, у него. Не выходит, что ли, ничего?

- Ну выходило б - так все уже знали бы.

- Да, это верно. Ты приведи его ко мне, Гиви. Ладно?

- Кого, мента?! - грузин ушам своим не верил.

- Да, смешно, - проговорил Борис, хотя Гиви никогда бы не смог смеяться над таким человеком. - Но я не шучу. Я-то лучше его знаю, что вокруг делается. Может, и подскажу чего... В память о Володе.

- Ладно, Борис, как скажешь.

Гиви сразу понял: то, ради чего его сюда позвали, уже произнесено, и поднялся. Кивком головы Борис дал знать, что оценил его тактичность, а на словах добавил:

- Спасибо. И не тяни с этим особенно, Гиви, А то врачи и вправду плохое говорят...