День рождения - раз, день рождения - два.

Он (в  своих  мыслях).  А  раньше...  Раньше...  Я  ли  это  был?  -  молодой,  зубоскалистый,  сильный.  На  мне  словно  написано  было -  нужда  здесь  не  живет.  Всё,  что  хочу -  возьму.  И  брал.  (помолчав.) Нет,   уж  тогда ,  видно,  где-то    глубоко   сидел  гвоздь:  "вот  она  моя жизнь -  пенится,  пузырится,  а  суть-то  ее  где?   (помолчав,  перескочив  мыслями.)    Зубоскалистый,  сильный...  Работу   не  искал,  она  сама  искала  меня.  Кровельщик!  Какого  уровня!   Работал  даже  в  реставрации  одно  время -  купола,  соборы.   С  женой  не  слишком  ладили ? Хорошо  всегда  во  всем  не  бывает.  Так  я  считал.

Она.  Долго? (на  его  непонимание.) Считали?

Он (небрежно махнув рукой).  А  пока  не  приперло. (нетрезво  рассмеявшись,  саркастично -  заговорщически, значительно.)  И   начал   Илья  Козкин   терять... 

Она.  Что?

Он.  Всё.  (саркастично.)  Не  сразу ,   конечно,  - всё   по  очереди.  Сначала  свое  "ого-го!"   С  этого  началось.  "Спланировал"  с  крыши.   Пятый  этаж,  по  прямой,  переломанная  хребтина,  влежку.   Лежал...  Врачи  руками  махали: "не  встанет".    Встал.   Но  с  тех  времен  уже  не  тот,  уже  не  кровельщик,  да  и...    Зато  разошлись  с  Раисой.   Брак,  как  гнилое  дерево -  хряк. Двадцать  лет,  -  нет  ,  не  ее  -  не  мог  оставить  квартиру,  в  которой  все  сам-сам,  клочок  земли,  на  котором  отгрохал  такую  баню...  как  крот.

Она.  Вы  совсем  не  любили  ее?

Он.  Кого?

Она.  Жену.

Он.  Раису? (пожав  плечами.)  Может,  любил -  сначала.  (нетрезвый  смех.)  Эта  женщина   не  умела  молчать.  Она  вообще  не умела  говорить  тихо.  (обрывая  смех.)  Так  и  жил  в  сотрясаемом  звуками  воздухе.  Жил?! 

Она.  Ваш  брак  - хряк,  а  дальше?

Он.  Дальше?  Дальше   ринулся   я   в свою  мечту.   Стал  строить  дом.  Мой  дом!  Только  мой.    В  эту  мечту  выплеснул  я    всю  свою  небогатую  душу...   Сын  стал  взрослый,  -  офицером!  -  служил  на  флоте,  -  единственная  родная  душа,  кроме  собаки...  Я  строил  дом.  И  это  было  счастье.   Знаете,  что  такое  страсть?

Она.  Строить  дом.

Он.  Это  состояние  души!   Мое  счастье  рассыпалось  пеплом. Буквально.   Дом  сгорел.   Сгорел  весь.    Выжженая  земля.  Но  я  ничего  не  понял,  ничего!    Как  лунатик - ослепленный,  оглушенный  я  зацепился  мыслью  лишь  за  одно -  рассчистить угли  и  строить,  на  этом  же  месте   опять строить!   Смешной  человек.  Ничтожный.   (медленно.)   И  вот  тут  пришло  известие. (тихо,  едва  слышно.)  Димка,  сын  мой,  -  погиб.  (пауза.)   Когда  действительно  теряешь  всё, уже  не  страшно.  И  руки  уже  не  дрожат,  не  наливаются  злобой  глаза...  Всё  немеет  внутри,  и  делаешь  что-то  как  робот ,  делаешь...

Пауза.  Ариадна  взволнованно  встает.

Она.  То,  что  с  вами  произошло...  то,  что  произошло...  Вы  -  мужественный  человек!    Вы  не  бомж,  никакой  Вы  не  бомж!    Вы...   Я...  уважаю  Вас!   Я  Вас  так  уважаю...

Он (поморщившись.)  Ариадна,  ты  ничего  не  поняла.   (Взяв  бутылку.)  И  не  надо.  (  наливает,  его  взор  натыкается  на  вытряхнутую  им  из  рюкзака  книгу,   с  воодушевлением  нетрезвого человека  хватает  книгу,  трясет  ею,  как  великой  драгоценностью.)  Вот!!  Что  такое  -  в  мозгу  прорвало  -  знаешь? -  не  знаешь.    Я  п о в и с   над  своей  жизнью!    Я  увидел  оттуда,  сверху.    Я  -  пиявка,  присоска,  жалкий  раб  своих  привязанностей.   Всю  жизнь  я  цеплялся! -  за  свое  "ого-го!",   за  свой  клочок  земли,   за  сына  я  тоже  цеплялся -  сердцем!

Она.  Сердцем?

Он.   Ннн-не  понимай,   Ариадна.   Только  не  говори  ничего.  (Выпивает  рюмку.)  Там (указательный  палец  вверх  со  значением.)   у  меня  отобрали  одно,  другое,  третье...  я  не  понимал.   Я  продолжал  цепляться.   Отобрали  всё.    И  я  понял.  Это  состояние  нельзя  назвать  счастьем.  Это -  другое.  Состояние  великого  покоя.  Я  стал  проводником. -   Е г о.  Бога.

Ее  тяжелый  вздох.

Она.  Это  уже  после  мрака?  (На  его  непонимающий  взгляд.)  Вы  говорили,  что  всё  мрак,  всё  стало  мрак.