День рождения ведьмы

– Никто не умер! – с досадой бросила вторая. – Новая мода пошла – наднепрянский фольклор. Гулянья всякие устраивают, теперь вот шествия…

– Но это же хорошо? – неуверенно уточнила первая. – История, связь времен…

– Говорят, они пару дней назад на вот этом мосту… – вторая женщина ткнула в отлично видный отсюда мост из парка на остров, – во время гуляний то ли травы какой-то накурились, то ли просто напились до того, что живых русалок увидели! С перепугу потоптали друг друга, вроде бы даже есть жертвы!

– Вот так даже самую хорошую идею можно испошлить! – осуждающе глядя вслед процессии, пробормотала первая.

– Хотя последнее время в городе такое делается… Слыхали, в заводских районах снова бандитские разборки, как в 90-е… с применением то ли ракет, то ли танков…

– Ну, это слухи! Впрочем… Я уже ничему не удивляюсь!

Женщины пошли дальше, голоса отдалились.

Шагавшая чуть в стороне, Танька покосилась на Ирку. Та криво усмехнулась – а что делать? Рассказывать на всех углах, что русалки были на самом деле? Те бедняги с фольклорного праздника наверняка так и делали – т вот вам результат! А уж в разборки между двумя мирами точно никто не поверит – бандитские разборки выглядят куда реалистичнее!

– Не обращайте внимания! – недовольно поджала губы Оксана Тарасовна и сама негромко запела: – Закувала зозуленька, очеретом летячи…

– Ку-ку! – неохотно, словно через силу донеслось из парка. И снова негромкое: – Ку-ку!

– Ну ось и добре! – толстая физиономия Стеллы расплылась в лучистой усмешке. – Зозулю вперед соловейки услышали! Лето будет добрым, радостным!

Ирка выдохнула, будто ее ударили под дых. Добрым-радостным? Ничего радостного уже не будет!

– Я… пойду поброжу… – буркнула она, останавливаясь. – Может, ветку, с которой кукушка куковала, найду – тогда талисманов наделаем.

– Я с тобой! – с готовностью дернулась к ней Танька.

– Тань… – Ирка чувствовала, что бесконечно устала. – Я просто хочу побыть одна! Ну куда я отсюда денусь? – Она повернулась на каблуках и принялась карабкаться по поросшему кустами склону набережной, уже совсем тихо бормоча: – От своих обязанностей… и от вас.

Уже за спиной она услышала раздраженный Танькин голос:

– Ну чего встали? Шагаем, поем…

И шипение Оксаны Тарасовны:

– Не командуй!

Низко свисающие ветки скрыли Ирку от глаз ведьм. Она нырнула под сень деревьев на уже хорошо знакомой окраине старого парка. Где-то здесь должен торчать пенек, в который Танька загнала лешего, но искать его Ирка не собиралась. Она просто шла и шла, то прижималась к дереву, то снова, пошатываясь, брела дальше. Отсюда, сверху, сквозь сплетение ветвей ей было отлично видно, как, распугивая редких, но впечатлительных прохожих, движется по набережной похоронная процессия. Отчетливо доносилось пение:

Тепер вже ти не мий казак, я дивчина не твоя:

Розлучила сыра земля ще й чужий край-сторона.

Ирка остановилась, крепко прижав руки к груди и зажмурившись, прошептала:

– Зозуленько золота, покажи мени ворота, куды милый надийде, черевички наднесе…

И запрокинув голову, громко, хрипло рассмеялась! Черевички! Скинхедовские ботинки на тяжелой подошве, изящные туфельки на невысоком каблуке… «Традиция – покупать тебе обувь в каждый мой приезд…» Айт!

За спиной у нее раздался длинный протяжный вздох. Торопливо смаргивая с ресниц слезы, Ирка обернулась.

Там, где только что красовалась темная пушистая ель, теперь стояла невысокая женщина в длинном, похожем на старинный сарафан, темном платье. Не скрывая стянутых в тугую косу золотых волос, черный платок лежал у нее на плечах. Довольно молодая, не больше тридцати, она казалась старше, быть может, от резких морщин у рта, или от застывшей в глазах давней, неизбывной тоски. Темное платье оставляло ощущение вечного, никогда не снимаемого траура.

– Ты… Эгле, королева ужей? – тихо спросила Ирка.

– Так меня называют литвины. Здесь я Марья-Кукушка, вдова змея Кук у на, – ответила женщина.

– Водного змея… – еще тише сказала Ирка.

– Водного, – повторила женщина и неспешно пошла к Ирке. Подол темного платья, не задевая молодую поросль, плыл над влажной весенней землей. Она остановилась рядом с Иркой, и обе сквозь просветы между деревьями уставились на движущуюся по набережной процессию. Ведьмы остановились возле воды, на палке опустили гробик в Днепр, тут же вытащили и понесли дальше. Марью-Кукушку передернуло, будто это ее только что макнули в ледяную весеннюю воду.

– Вам… неприятно на это смотреть? – не отрывая глаз от поворачивающих к парку ведьм, спросила Ирка.

Марья-Кукушка неопределенно повела плечом.

– Раньше было не очень… – Она криво усмехнулась. – Когда тебя хоронят в каждом селе по всем славянским землям. И не только славянским. А теперь… Наверное, это первые мои похороны за полвека.

– Спасибо, что пришли.

– После того как ты на меня вылила столько своей крови и слез, ведьма? – Марья-Кукушка снова усмехнулась. – Боюсь, у меня бы не получилось не прийти.