День рождения ведьмы

Раздался пронзительный гудок, будто и правда дракон взвыл, в тоннеле вспыхнул свет… и на станцию влетел поезд.

– Ирка, бежим! – Айт вырвался из свалки, кинулся к Ирке.

Девчонка не шелохнулась. Она сидела на корточках, уткнув лицо в колени, и горько, безутешно рыдала.

– Этого нельзя делать… что я сделала! Так нельзя!

Не тратя время на уговоры, Айт сгреб ее в охапку. Ударил плечом в едва приоткрывшуюся и тут же начавшую закрываться дверь и с Иркой на руках ввалился в вагон. Раздался гудок, и поезд ринулся во мглу тоннеля.

Последнее, что они видели, – яркий свет галогенных ламп, освещающий беспощадно рвущих друг друга мертвецов и женщину в форме метрополитена, удирающую по опустевшей лестнице наверх.

Глава 11 Откровения под землей

Ирка плакала. Хотелось провалиться сквозь землю… где ее ждут те, кого она так обидела! И чего скрывать от себя – предала!

– Что же я наделала! – то ли жалобно, то ли зло бормотала она сквозь слезы. – На Навский Великдень не успокоила, а подняла покойников! Они поверили, они помогали, а я… не как ведьма, а как госслужащий какой-нибудь! Тоже использую служебное положение в личных целях! Еще на Стеллу с Оксаной фыркала, когда они четверых всего подняли! А сама… целую толпу! Хоть в зеркало не смотрись, хочется самой в себя плюнуть!

– Здесь нет зеркала, – ответил тихий голос, и всхлипывающая Ирка подняла голову. Лицо Айта было близко-близко, совсем рядом, так что отчетливо, как в микроскоп, были видны крупицы пепла на слишком бледной для человека щеке, слипшиеся длиннющие ресницы, запекшаяся кровь в уголке губ и его глаза с их сумасшедшей, невозможной сменой цветов: то темные, почти черные, как океан под луной, то зелено-прозрачные, будто вода в крымских бухтах, а то вдруг почти бесцветные, словно северные озера.

– Я у тебя в глазах отражаюсь! – завороженно пробормотала Ирка, разглядывая крохотную себя – будто неведомая сила вдруг взяла и спрятала ее внутрь Айта, где никакая беда не найдет.

– Надеюсь, ты не будешь в них плевать, – очень серьезно попросил Айт.

Смешок невольно вырвался у Ирки сквозь передавленное рыданиями горло. Прохладные, как речная вода, пальцы коснулись ее щек. Айт снял слезинку с ее ресниц.

– Твои слезы – как море! – прошептал он. – Такие же соленые.

– А чего ты не говоришь, чтобы я не плакала? – проворчала Ирка.

– Тебе станет легче, если ты не будешь плакать? – Он неловко пошевелился, вытаскивая из кармана платок. Поднял за уголок и уставился с сомнением. Платок был всем платкам платок – большой, хоть всю физиономию в него засунь, из тончайшей, словно паутинка, ткани, и даже с какой-то руной, вышитой синими нитями на уголке. Угвазданный сажей и обляпанный кровью так, что даже первоначальный цвет лишь угадывался. – М-да, – пробормотал Айт, разглядывая жуткую тряпку.

– Сейчас… – тихонько шмыгая носом, Ирка вытащила пакетик одноразовых платочков. Руки дрожали так, что ноготь несколько раз соскальзывал с заклепки пакетика.

– Дай! – Айт отобрал у нее пакетик, с любопытством повертел в руках, вскрыл, вытащил бумажную салфетку и протянул Ирке.

Все еще всхлипывая, девчонка вытерла лицо и подтекающий нос. Надо бы высморкаться, но… она покосилась на Айта из-под ресниц. При нем?

– Ёрмунганд, вот еще чешуйня какая! – Айт отобрал у нее салфетку и решительно ухватил девчонку за нос. И строго распорядился: – Сморкайся!

Ирка замерла – вся физиономия в белых складках салфетки, только глаза торчат – большие-пребольшие и зареванные.

– Ты чего распоряжаешься, я тебе что – маленькая? – Она отобрала салфетку, отвернулась и все-таки высморкалась. Торопливо скатала в комочек и неловко стиснула беленький катышек в кулаке. Вот мало того, что, так еще и… Снова хотелось зареветь. Ну да, а потом снова придется при нем сморкаться?

– От того, что ты подняла тех скелетов, у тебя будут проблемы? – негромко спросил Айт.

– А когда стыдно так, что повеситься хочется, – это не проблема? – пробурчала Ирка, все еще отворачиваясь. Стыдно, аж внутренности выворачивает, будто кто-то в живот палку воткнул и накручивает кишки, накручивает. Вот как подлецы всякие живут, если после каждой сделанной пакости так плохо? Или у них иммунитет?

– Вешаться тебе нельзя, – снова впал в глубокую серьезность Айт. – Ты после этого тоже заложной станешь, а заложная ведьма – нечто совершенно чудовищное!

Ирка снова невольно хмыкнула:

– Зато всех остальных распугаю – будут сидеть по гробам и не отсвечивать. Нет, ну эти… которых я подняла, они снаружи не останутся, под землю уйдут. Только весь год не спать, а бодрствовать будут. Блин, под землей! – Ирка снова скривилась, как от зубной боли. – Ничего я им годик устроила!

– Если бы ты этого не сделала, нас бы убили. Не на годик. Насовсем, – возразил Айт и уже совсем тихо добавил: – Я бы не справился. – И отвернулся.