День середины лета

Она открыла было рот и… отвернулась.

Нет уж, хватит с нее дергать за ниточки! Плетельщикам древности она в подметки не годится! Так стоит ли и дальше богов дразнить?..

Она разжала пальцы, позволив кружеву свободно виться. И оно, вопреки всему, вдруг не порвалось…

С ворчаньем, неохотно бездна отпустила Милу.

Исчезли видения — лязг клинков и предсмертные крики.

Вернулся запах храмовых свечей и масел.

Вернулся гул — тревожный, полный бессмысленных для нее пока что слов, среди которых с ужасом и почтением на много голосов все звучало и звучало одно: "пророчица"… "пророчица"… "пророчица"…

Только свет возвращаться к ней не захотел.

Лежа на каменном полу Храма, смотрела Мила ввысь белесыми слепыми глазами.

* * *

Приходил в себя Илан тяжело — с болезненной мутью в голове да скребущей сухостью в горле. Поначалу даже век поднять не решался — все приноравливался к непослушному телу, будто после знатной попойки: мягко головой повертел, осторожно вытянул затекшие, изрядно замерзшие руки-ноги, сглотнул подступившую тошноту, — и лишь потом решил, что готов оглядеться. Глаза все же открывал нехотя, только для того, чтоб утвердиться в неприятном подозрении: вокруг царил непроглядный мрак.

Но пахло здесь вполне неплохо, можно даже сказать — жизнеутверждающе: дубовыми бочками, фруктами и брагой. Никакой тебе плесени-вони — обычный такой запах винного подвальчика, знакомый всякому трактирщику или солидному поместьевладельцу. Собственными винными погребами Наследник, правда, обзавестись пока не удосужился — зато не раз с огромным азартом на спор пробирался в неприступные дворцовые кладовые, а однажды и в гильдийных оказаться повезло… Или не повезло, уж как поглядеть, — ибо там изловил ученическую их банду грозный мастер Ледогор, и выпорот был в тот день тринадцатилетний благородный лорд наравне со своими старшими приятелями невзирая на божественную кровь и всю дюжину колен сиятельных предков…

Воспоминание о мальчишеских подвигах на миг вернуло Илану всегдашнюю бодрость духа (в конце концов, он жив еще — значит, есть все шансы выбраться!) — но услужливая совесть тут же воскресила перед внутренним взором недавние мрачные картины, и юноша опять приуныл. Огнеглав убит, что со жрицей — неизвестно… А главное: чего самому Илану ждать? О том, какими последствиями грозит всем вокруг его, Наследника, возможная гибель, юноше думать не хотелось. Да и тихий стон где-то рядом очень кстати оторвал от грустных мыслей.

Илан приподнялся, осторожно сел, стараясь ни во что не врезаться в темноте. Торопливо зашарил по карманам, смутно надеясь на беспечность своих тюремщиков.

Те, к его счастью, не подвели. Нет, конечно, меча Илан лишился (хвала богам, обычный был, не фамильный!). И всех кинжалов, и амулета с шеи — почти бесполезного, зато дорогого, вычурного, как раз, чтобы внимание отвлечь от вещиц более стоящих… Кошель с деньгами тоже пропал, и посеребренная фляга с водой. Но вот медное колечко-оберег так и красовалось на мизинце: на подобную безделицу мало кто позарится, да и стянуть его без согласия хозяина почти невозможно. А еще, к большой радости, нашлась в поясном кармане невзрачная глиняная ладанка — крохотная, но о-очень полезная! Огнезор давным-давно подарил, после того, как семилетний лорд-наследник ухитрился во дворцовые тайные переходы залезть — да там и потеряться в темноте, и прореветь пять часов кряду, пока злющая мастер Слава не соизволила, наконец, его обнаружить… Вещицу эту Илан с тех пор в каждую свою вылазку брал: стоит потереть немного — и тонкий огонек, не больше свечного, загорался над крохотным горлышком. С огненными амулетами у наставника никогда толком не ладилось — так что этот, наверное, был единственной удачей. И стоил, кстати говоря, не в пример дороже всего того, что господа-разбойники сегодня у молодого лорда вытащили…

— И кто тут у нас? — присвечивая себе чудо-амулетом, повернулся на стоны Илан.

Безвольным кулем лежала рядом втравившая их всех в беду жрица. И столь жалок был сейчас ее вид, что лорд-наследник не смог даже толком разозлиться. Бледная, недвижимая — если бы не стон, могла показаться она мертвой….

— Откуда взялась только на мою голову! — ворчал Илан, пытаясь привести девушку в чувство. — Правду Ледогор говорил: от баб одни несчастья!.. Ну очнись же! Давай! Неужто, впрямь помереть собралась?..

Подняв огонек над головой, он огляделся вокруг в поисках хоть чего-то полезного. Зрелище представилось невеселое: три огромных бочонка у стены, пыльные бутыли на полках, низкий, давящий свод… Всей каморки-то — шага три на три от силы. Теснота, мрак, запустение…

Но дверь ничего так, новая, крепкая. Уважение внушает. И печаль…

Спасибо, хоть не люк в потолке! Как можно из ямы выбраться, Илан вообще представлять боялся… Так что, в его положении, и это — повод для радости… Юношу даже передернуло, стоило вновь о своих печальных перспективах вспомнить. Ко всему прочему, еще и пить вдруг захотелось — после гадостной отравы с дротика, не иначе!

"Эх, воды бы сюда!.. — тоскливо пронеслось в голове. — Может, и жрице помогло бы?..".