Дэн Сяопин

Много лет спустя, отвечая на вопрос дочери, какую работу он выполнял во время Великого похода, Дэн коротко ответил: «Шагал»¹⁴². С чувством юмора у него, как видно, все было в порядке, но на самом деле в период похода он еще и продолжал редактировать и выпускать «Красную звезду». Только если раньше делал это в типографских условиях, то теперь размножал ее на ротаторе с рукописной восковки. Главной своей задачей он считал тогда поднимать моральный дух отступавших бойцов, вселяя в них веру в грядущую победу. С 20 октября по середину декабря 1934 года ему удалось издать шесть номеров журнала¹⁴³.

Но в середине декабря его неожиданно перевели на другую, более важную, работу: в аппарат Центрального комитета, где он вновь, как и в свой первый шанхайский период, занял пост заведующего Секретариатом. Связано это было скорее всего с тем, что тройка — Мао, Ло Фу и Ван Цзясян — именно тогда начала готовить решающий удар по Бо Гу и Брауну. Как раз накануне его назначения, 18 декабря, Бо Гу — под давлением Мао, Ло Фу и Вана — согласился созвать в ближайшее время расширенное совещание руководства для обсуждения опыта борьбы против пятого карательного похода. Сделать это предполагалось в гуйчжоуском городе Цзуньи, к которому войска Красной армии продвигались ускоренным маршем. Пост заведующего Секретариатом в то время оказался вакантным: занимавшая его супруга Чжоу Эньлая Дэн Инчао разболелась. Вот заговорщики и выдвинули Дэна. Обиженный на Бо Гу заведующий Секретариатом был им как нельзя кстати: ведь именно ему предстояло вести протокол исторического совещания.

Цзуньи был взят 7 января 1935 года, а через два дня в него въехали Бо Гу, сопровождаемый Отто Брауном, а также Чжу Дэ, Чжоу Эньлай, Дэн и бóльшая часть других членов партийного и армейского руководства за исключением Мао, Ло Фу и Ван Цзясяна. Последние остановились за городской стеной, в большом двухэтажном доме, принадлежавшем командиру одной из бригад гуйчжоуской армии. Все остальные разместились в центре города, в нескольких просторных особняках, недалеко от красивейшего католического храма, выстроенного из белого и серого камня, с полукруглыми длинными окнами, украшенными чудными витражами, и с изогнутой красной черепичной крышей, в архитектуре которого смешались два стиля — китайский традиционный и европейский готический. Коммунисты, кстати, тут же приспособили храм под нужды Главного политуправления, начав проводить в нем массовые пропагандистские мероприятия¹⁴⁴.

Совещание началось 15 января и продолжалось три дня. Участвовали в нем 20 человек. В небольшой комнате на втором этаже недавно выстроенной резиденции командира дивизии гуйчжоуской армии Бай Хуэйчжана было тесно и шумно. Ло Фу, Мао и Ван Цзясян, сменяя друг друга, разбили все аргументы Бо Гу и Чжоу Эньлая, выступивших с докладом и содокладом и сваливших вину за поражение на объективные причины. А затем поддержанные Чжу Дэ и рядом полевых командиров обвинили самих Бо, Чжоу и Брауна в отступлении из Центрального района¹⁴⁵.

Дэн сидел в углу и старательно вел протокол. Сам он не выступал, да в том и не было необходимости: итог совещания был предрешен. А вот Чжоу Эньлай, мгновенно сориентировавшийся, вторично взял слово, полностью признав правоту Мао и его единомышленников. Понятно, что в глазах многих он «потерял лицо».

В результате Мао, Ло Фу и Ван победили. Ло набросал проект резолюции, которая и была принята. В ней отчетный доклад Бо Гу был признан «в основе своей неверным», а главной причиной сдачи Центрального советского района названы ошибки в военном руководстве и тактической линии¹⁴⁶.

Сразу же после совещания на заседании Политбюро Мао был кооптирован в состав Постоянного комитета. В этом высшем органе партии, сформированном в январе 1934 года на пленуме ЦК, было тогда семь человек: Бо Гу, Ло Фу, Чжоу Эньлай, Чжан Готао, Чэнь Шаоюй, Сян Ин, а также бывший шанхайский рабочий Чэнь Юнь. Тогда же Мао назначили помощником Генерального политкомиссара Чжоу, который теперь для него опасности не представлял. А в самом начале февраля, уже после того, как Красная армия покинула Цзуньи, Ло Фу потребовал от Бо Гу уступить ему пост генсека. Тот капитулировал, и через месяц, 4 марта, новый вождь партии назначил Мао фронтовым политкомиссаром¹⁴⁷. Теперь Мао стал главной фигурой в армии и именно к его мнению стали с особым вниманием прислушиваться все члены Политбюро.

После этого Председатель (так, зачастую даже без фамилии, почтительно именовали Мао, Председателя Центрального исполнительного комитета Китайской Советской Республики) стал для Дэн Сяопина главным учителем и покровителем, оттеснив с этого места Чжоу Эньлая. И долгие годы именно на Мао Цзэдуна Дэн будет смотреть снизу вверх, признавая его безграничный авторитет. А «потерявший лицо» Чжоу останется лишь старшим товарищем, одним из многих руководителей, которых конечно же нельзя не уважать, но не следует боготворить.