День Суркова

Отморозов провёл шахтёров в подвал, где деревянным полом и запахом берёзового веника развалилась обширная сауна.

— Вот что, ребята, — начал Отморозов, когда шахтёры уселись на широкие деревянные лавки. — Это сухая баня.

— Догадались уже.

— Тем лучше. Моё испытание не из сложных. Только понять его не пытайтесь. Кто выдержит — получит контракт, кто нет — до свидания.

— А делать-то что?

— Надо просидеть в парной полчаса. Кто не захочет, может уйти.

— Температура какая?

— Сто двадцать.

— А в чём прикол?

— Будет страшно.

— Мы не из пугливых.

— Тем лучше для вас и для меня.

Отморозов ушёл, но вскоре вернулся в сопровождении двухметрового верзилы, который держал в руках неожиданный для окружающих джентльменский набор, состоящий из банной шапочки, перчаток и ящика пива.

— А это зачем? — недоумевали шахтёры.

— Баня, она и есть баня. Законом не запрещено, а ежели желающих нет, можете и отказаться.

Желающие тут же нашлись. Они опасливо потягивали напиток, прислушивались к вкусу, но вскоре осмелели, и пиво быстро закончилось.

— Прошу, — сказал Отморозов, поднимаясь.

Он прошёл в парную и занял место на нижней скамье. В отличие от него верзила поступил более благоразумно, избавившись от одежды и водрузив на голову шапочку. Понемногу парная заполнилась бледными спинами, выцветшими наколками и въевшейся в кожу угольной пылью.

— Сколько будет дважды два? — спросил Отморозов.

— Два. Два. Три. Пять, — разделились мнения.

— Двадцать один разделить на семь?

— Три. Три, — посыпались более вразумительные ответы.

На носу у Отморозова заблестела прозрачная капля, и, смахнув её рукавом, он поднялся:

— Продолжайте, мужики, время идёт.

Отморозов вышел в предбанник и, оттянув узел галстука, уселся на лавку. Он хорошо

слышал голос верзилы, продолжающий перекличку таблицы Пифагора. Ему отвечали

спокойно и уверенно. Но через десять минут вперемежку с простыми и натуральными числами посыпались упоминания о Матери, Черте и Боге. Парная наполнилась топотом. Кто-то изрыгал проклятия, кто-то просто кричал. Стоны, крики, топот слились в гул, и, распахнувшись, парная выплюнула голое тело молодого шахтёра. Он жадно глотал воздух, перебирал деревянными ногами, но, казалось, был слеп. Лишь ударившись о противоположную стену, парень схватился за неё рукой, не удержался и повалился на деревянный пол.

— Будь ты проклят, — твердил молодой человек, безуспешно пытаясь подняться.

Он ещё долго сучил ногами, но устав от собственного бессилия, по-детски заплакал.

9 лет тому назад

Маленькая женщина, была одета в клетчатое пальто и потому сильно напоминала вьетнамца[1]. Не смотря на смуглую кожу, она на чистом русском обратилась к сидевшим на скамейке парням:

— Позвольте, товарищи? — она жадно смотрела на бутылку в руках одного из них, намекая, что собирается обменять её в ближайшем пункте приёма стеклотары.

— Пожалуйста, — добродушно растянул один.

Второй опасливо покосился на старушку и бросил бутылку в траву.

— Я вам ещё покажу, — пообещала женщина, исчезая в кустах.

— Нет, ты видел? Вот наглая.

— А-а, — отмахнулся тот, что забросил бутылку, — ну, что там у тебя?

— Читал на днях про нашего соотечественника, который купил акции Индийской железнодорожной компании.

— Акции?

— Да, акции. В момент строительства дороги создавалось акционерное общество, после строительства акции выкупили, за исключением какого-то русского купца, к тому времени благополучно почившего. На акции эти так же идут проценты, вот только держателей их найти не могут.

— Ты предлагаешь выступить в качестве лженаследников?

— Нет.

— Зачем тогда эта бессмысленная история?

— Понимаешь, Лёшка, пусть тебе это не покажется смешным, но я хотел бы разбогатеть. Положить вот так сотню долларов в банк и заснуть на тысячу лет, а потом… Ну, что потом ты понимаешь.

— Я в холодильник не полезу, — обиженно пообещал Лёшка.

— И не надо, я, так сказать, хочу зайти с обратной стороны. Ты как считаешь, будет когда-нибудь придумана машина времени?

— Гоша, да она уже есть. Видеомагнитофон называется.

— Понимаешь, какая ерунда? Время, как и большинство величин, имеет числовую прямую, оно стабильно и пропорционально. Мы легко можем перемещаться в прошлое, используя тот же самый магнитофон, но ничего не можем изменить. Так?

— Так, — согласился Лёшка.

— Значит, перемещаться в будущее нельзя, но изменить его можно.

— Логично, но неверно. Перемещаться в будущее можно, и, мало того, пока ты пил пиво, мы уже переместились на десять минут.

— Не ёрничай, я имею в виду быстрое перемещение. А нельзя, потому что будущее легко изменить. В противном случае компьютер уже давно рассчитал наши доходы на сотни лет вперёд.

— Как же ты собираешься управлять этим?

— Меня всегда забавлял тот факт, что я не мог представить конца времени, так же как и начала, впрочем. Ведь пользуясь нашей логикой, и у времени, и у пространства должно быть что-то вроде ограничения. Но сколько я не пытался, у меня ничего не вышло.

— И ты решил?

— Я решил, что раз нет конца, значит это круг. Время движется вперёд, через некоторое время начнёт двигаться обратно. Извини за тавтологию.