День святого Антония

— Когда же вы работаете? — спросил Поль и вдруг рыгнул.

— Поль! — воскликнула Рафаэлла. — Ну Поль!

— Будь здоров! — сказал Тито.

— Я работаю, — ответил Криг, разминая плечи Рафаэллы, — я работаю по утрам.

— Он работает над новым романом, — пояснила Рафаэлла.

Мы оба уставились на этого коротышку. Мы не могли поверить, что он может написать хотя бы одну букву, которую стоило бы прочесть.

— Тито, Поль, — сказала Рафаэлла, — сходите к перуанцу и купите курицу.

Мы заперлись в ванной и достали из кармана фотки. На одной было ее лицо, на другой — вся фигура. Все, как она обещала. Черно-белые фотки, она была на них в платье. Мы не могли разобрать, какого цвета платье. Видно было только, что красивое, с вырезом посредине. Такое платье надевают на выход, а не когда идут за продуктами или в прачечную. В таком платье выходят из машины, понимая, что сорок фотографов, увидев твое лицо, защелкают фотоаппаратами. На этих фото она смотрела свысока. Мы специально употребили это слово. Именно так она смотрела — свысока. На обороте она надписала свое имя: Кристина Андреа. И подчеркнула. Мы спрятали фото в конверт, потому что пластиковых папок у нас не было.

После этого мы отправились к перуанцу.

— Две курочки для семейства Андино, — сказал перуанец, — а сколько будете брать сегодня вечером початков?

Он всегда говорит с нами по-испански. Мы терпеть его не можем. Мы всегда отвечаем ему по-английски.

— Мы ни в коем случае не должны потерять эти фотки, — сказал Тито. — Мы будем стоять за них насмерть, не то она посмотрит на нас, как на пустое место, и станет топтать нас, словно пыль на обочине.

Мы открыли дверь и вошли в подъезд нашего дома. Пока нас не было, они вдвоем уже накрыли на стол.

Криг сказал:

— Обычно я не ем в гостях, но с Рафаэллой все по-другому.

Он вдруг достал из кармана две двадцатидолларовые бумажки и сунул их Тито.

— Это за кур, — прошептал он.

Тито замер и уставился на него.

— Мы заплатили за них ровно семь с половиной долларов, мистер Криг, — выдавил он из себя наконец, — но это неважно, у нас дома никто не должен платить за еду.

— Бери, — прошептал Криг, — бери, тебе говорю.

— Ладно, возьми, — прошептал Поль.

А Тито вдруг сказал:

— Похоже, вы любите угощать, мистер Криг.

Лицо у мужичка просветлело.

— Вот именно, ты это точно подметил. Нет ничего приятней, чем угощать.

Мы прошли на кухню. Рафаэлла, глядя в желтое карманное зеркальце, собирала волосы наверх.

— Ну почему? — спросил Тито.

Он смотрел на Рафаэллу в упор, засунув руки в карманы. Вид у него был такой, словно он хотел подкинуть камешек, только вот у нас на кухне не было камешков.

Тито спросил:

— Почему нельзя было жить как всегда, с этими твоими поклонниками, приходящими и уходящими? Ты всегда говорила, что они нужны, необходимы, что их нужно держать впроголодь, и всегда так и делала. Почему теперь этот тип каждый день у нас, почему он разминает тебе спину в нашем присутствии, почему ты твердишь, что в него влюблена? Почему?

С этими словами он выхватил жареную курицу из пакета и стал ее раскручивать за одну ножку над головой, словно лассо. Жир брызгал во все стороны. Рафаэлла отпрянула, но ей все равно попало на нос и на волосы. Тито крутил курицу все быстрее, вопрошая: «Ну почему, скажи, Рафаэлла, почему?» Наконец, курица развалилась, и в руках у Тито осталась одна только ножка.

— Мы ее сполоснем, — сказал Поль, поднимая с кухонного пола жареную курятину. — Мы ее сполоснем, посыплем сверху красным перцем, и она снова будет как новая.

Поль не любит портить вещи.

Но Рафаэлла не обращала внимания ни на Поля, ни на свои волосы, ни на собственный нос и плечи.

— Почему, — повторяла она, — почему? Потому что я устала. Не так, как вы устаете, если одну ночь не поспите, я устала по-другому. Устала ездить в метро, устала стоять под душем, устала чистить зубы, устала держать впроголодь, устала вставать, устала ложиться, устала от клиентов и от поклонников. Потому что он смешной, не похож на других, потому что у него есть деньги, потому что он любит их тратить, потому что я хочу отсюда уехать, но не знаю как, потому что у него смешные кудряшки, потому что он мне снился, потому что он милый или кажется мне таким, потому что он немногого просит, потому что он добр с вами, потому что невозможно бесконечно ждать, потому что минута слабости бывает в жизни у каждого. Можно быть сильным неделю или три года, или, скажем, три месяца, но однажды наступает момент, когда слабеешь. Потому что устаешь быть сильной. Потому что не хочешь больше быть сильной. Потому что хочешь обмануть себя. Но никто не может обмануть себя в одиночку. Для этого нужны другие люди. Еще потому, что моя работа — это тупик, потому что я хочу, чтобы вы учились, потому что все произошло так, как и произошло. Ну, теперь вы поняли?

Тито кивнул. Он взял заново собранную курицу и вошел с нею в комнату.

— Я там, на кухне не удержался и обгрыз ножку, — сообщил он Кригу, — такой я был голодный.

— Ничего страшного, — сказал Криг, ныряя в полиэтиленовый пакет, стоявший под столом.

— Я тут захватил шампанского, — раздался его голос из-под стола.