День святого Нормана Грея

— В любой стране есть основной закон, мэм, возможно вы даже слышали, он называется конституцией. А первая статья нашей конституции гласит: «Высшей государственной ценностью является жизнь и здоровье граждан Грандайленда». Другими словами, мы так ценим своих людей, что их тела в прямом смысле слова являются национальным достоянием и драгоценной государственной принадлежностью. Это налагает обязанности, леди и джентльмены. Нельзя как попало обращаться со своим телом. — Лицо Президента стало суровым. — Я уже говорил с трибуны ООН: Международное общество по правам человека должно уважать национальные особенности. — Голос приобрел угрожающее звучание: — Мы не позволим покупать наших девушек по мизерным ценам! Мы, невзирая, накажем тех, кто, ради легкомысленной белой моды, обрезает себе хвосты и этим девальвирует национальные ценности! Грандайленд должен и будет служить миру примером морали, нравственности, возвышенного времяпрепровождения и патриотичной патриархальности!

Последние слова произвели впечатление даже на красотку-ведущую, на секунду ее глаза сошлись у переносицы.

Среди журналистской братии, разумеется, оказался японец:

— Не могли бы вы, господин Президент, объяснить, о каком сотрудничестве с Соединенным Штатами в области добычи полезных ископаемых постоянно, но лишь намеками, говорят в Белом доме?

Тут Брук почему-то задумался.

— Добываем… полезно для обеих сторон. — Он снисходительно посмотрел на японца. — Ну, кто же станет сотрудничать, добывая бесполезные ископаемые.

Вылез «Playboy» и спросил об отношении Президента к сексу.

— Семья! Вот что я вам скажу, леди и джентльмены. — Его левая рука, подтверждая удовольствие и здоровость этого дела, провела боксерский крюк в воздухе. — Семья!

Правой руки не было видно, а на лице ведущей возникло вдруг выражение, словно во рту у нее оказалась вкусная, но слишком большая конфета.

И Норман услышал за собой голос Первой леди:

— Вот гад бесхвостый, за ляжки ее щупает.

Леди была в открытом в талию белом платье на бретельках с чуть расклешенной юбкой.

Норман залюбовался этим сочетанием белого с темной животной грацией.

— Так простенько, что ясное дело — Париж.

— Ты угадал. И знаешь, переоденься во что-нибудь менее строгое.

Комната величиной с большой гостиничный номер, находилась на втором этаже. Не было времени рассмотреть ее изысканную отделку, потому что мажордом очень вежливо просил поспешить. Его отглаженная одежда была вывешена в стенном шкафу, и Грей выбрал тоже белый костюм с блестящей фиолетовой рубашкой и галстуком. И даже понравился себе в зеркале.

Но черт его дернул подойти к окну.

Окно приходилось на боковую часть здания, туда именно, где гулял слон.

Они вдруг встретились глазами, и необъятный гигант сразу же поспешил приблизиться.

Лучше было несколько отступить от окна.

И правильно, почувствовался толчок в стену и фантастическая морда, во все стекло, глянула внутрь. Ясно, что тварь встала на задние ноги.

— Ты, подлец, чего делаешь, а?! — уже почти от дверей гневно произнес Норман.

Слон, пяля на него глазищи в два кулака, толкнул внутрь фрамугу и проник хоботом в комнату.

— Кончай безобразничать!

Хобот вытянулся и сделал верхней и нижней частью движение, как человек сведенными пальцами. Затем призывно вздохнул.

Тут Норман заметил то, что заметил слон: большую вазу с фруктами на недостижимом для хобота расстоянии.

Подумалось — невежливо все-таки не угостить.

Тем более, черт его знает, еще окно разнесет.

Большая желтая груша взялась хоботом, ушла наружу и… хоп, улетела в пасть, вполне проходимую и для человеческого тела.

Хобот тут же объявился на прежнем месте.

— Милый, ты хоть бы жевал.

Верхнее и нижнее окончания хобота опять просительно сошлись друг с другом.

— Родной, это ведь не мои фрукты. Ладно, еще одну грушу я тебе дам.

Все повторилось, и с той же скоростью.

— Парень, а животик не заболит?.. Один банан, и все.

Хобот жалобно простонал, а в циклопических карих глазах появилось страдательное выражение.

— Хорошо, два банана.

Пошли туда же, и Норман встал перед ужасным выбором — обидеть слона, или создать о себе перед слугами репутацию человека, способного враз сожрать огромную вазу фруктов.

Слон потребовал решить вопрос в свою пользу, но тут…

— Извините, Ваше превосходительство, я стучал. Позвольте проводить вас? — Мажордом тут же увидел слона. — Ах ты обжора, крокодил твою мать!

Гиганта как ветром сдуло.

— Удивительно, что вам удалось приручить африканского слона, да еще такого. Африканские слоны ведь не приручаемы.

— Ва-аше превосходительство, — мажордом снисходительно улыбнулся, — если хорошо кормить и ухаживать, приручить можно даже человека.

Поглядев напоследок на себя в зеркало, Норман слегка усомнился — не слишком ли он пижонски одет?