День цезарей

Катон нырнул в первый же окольный проулок и побежал по замызганным булыжинам, чтобы, забежав вперед Макрона и нищего, затаиться там и дождаться их появления. Там как раз есть зазор, мимо которого они неизбежно пройдут. Скрытый в затенении, Катон переводил дух, чувствуя перед рывком знакомое гудящее напряжение в руках и ногах. Мимо просеменили несколько прохожих, а спустя минуту послышалась бодрая поступь калиг. Катон для упора припал спиной к стене углового строения. Вот мимо с благостной улыбкой прошествовал Макрон и скрылся. Катон подался вперед: до слуха донеслось цоканье костыля по булыжнику. В поле зрения показался нищий оборванец; неотрывно глядя вперед, он бойко прохромал мимо.

Катон неслышно вышел за ним в улицу. Сзади никого не было; лишь в полусотне шагов, держась под руки, шла пожилая чета, которую, впрочем, в счет можно было не брать. Префект ускорил шаг, настигая нищего сзади. В последний момент тот встревоженно обернулся, но Катон уже ринулся, вырывая у него из руки костыль. Голодранец, вякнув, повалился вперед; при этом он растопырил руки и ухватился за складки Катоновой туники. Секунда – и его пальцы клещами сомкнулись вокруг лодыжки префекта.

– На помощь! – выкрикнул нищий. – Помогите!

Пожилая чета сзади неуверенно остановилась.

Катон рывками силился высвободить ногу, но голодранец оказался крепче, чем был на вид, и держался цепко. Сам едва не потеряв равновесие, префект свободной ногой пнул его в бок, но тщетно. Уже в отчаянии, он подхватил костыль и ударил им, целясь голодранцу в голову, но тот увернулся, и удар пришелся ему в плечо. При этом он на остатке сил продолжал вопить.

– А ну ты, шваль! – грозно проревел вблизи голос Макрона, и Катон сжался от увесистого тычка по почкам. В следующую секунду центурион ухватил его за плечи и швырнул через улицу. Катон плашмя ударился о стену дома и со стоном осел наземь, выронив костыль, который ухватил Макрон и потряс им как дубиной.

– Эт-то что такое? До чего дошел мир: всякая рвань и шваль норовит обобрать беззащитных калек… – Поглядев сверху вниз на лежачего, он приостановился. – Постой… Да я ж тебя где-то видел… А, вспомнил! Парень из Десятого легиона, так?

Он с обновленным пылом поворотился к Катону:

– Что, дружок, пожух? Знай, ты совершил ошибку. Никто из поднявших руку на боевого ветерана не уходит безнаказанным. Не будь я центурион Макрон!

– Стой! – выставленной рукой защищая себе лицо, воскликнул Катон.

– А вот хрен-то!

Катон успел увильнуть, и удар костылем пришелся ему вскользь по ребрам. Но и этого хватило, чтобы от боли занялось дыхание.

Макрон снова вознес костыль, примеряясь для удара.

– Макрон, чтоб тебя! Да остановись ты, наконец!

– Катон? – застыв, оторопел тот. – Неужто ты?

Префект, опершись на одну руку, неловко сдернул с себя шапку.

– А кто ж еще… Спасибо, что хоть не прибил.

– Да брось ты, не преувеличивай. Хотя оглушить мог бы… – Макрон посерьезнел. – Объясни мне, в чем, язви его, дело? Тебя разыскивают за убийство, а ты тут вовсю лупишь калек… Давай-ка лучше разберемся.

– Безусловно. Но вначале нам надо поговорить накоротке вон с тем другом, – Катон кивком указал на нищего, который сейчас медленно, чтобы не быть замеченным, отползал от места схватки.

– С этим? – повернулся к голодранцу Макрон. – Зачем?

– Затем, что он весь этот день за тобой шпионил. – Катон поднялся на ноги, морщась от боли в боку.

– Шпионил? Но на кого? – все еще не мог взять в толк Макрон.

– На Палласа. Эй, я правильно понял?

Нищий, затравленно глядя, плотней прижался к ближайшему строению.

– Оставьте меня, ребята. Я просто ветеран, да еще и увечный… Побираюсь как могу, тем и живу. А служить я никому не служу.

– Лжешь! – с придыханием бросил Катон. – Давай-ка отволочем его куда-нибудь в укромное место, там и поговорим. А заодно расспросим его.

Макрон кивнул, но в тот момент, когда он склонялся, чтобы поднять калеку на ноги, тот резко дернулся, и центурион едва успел отпрянуть под зловеще блеснувшей сталью. Впрочем, безобидно отойти не получилось: из надрезанного предплечья потекла кровь.

– А ну прочь отсюда, если жизнь дорога! – злобно прошипел калека, выставив перед собой припрятанный нож.

– Ишь ты, – диковато скалясь, вымолвил Макрон. – Никуда я отсюда не уйду. Да и ты тоже.

Под ударом костыля калека дернул головой вбок и с истомленным выдохом, обмякнув, повалился. Нож выпал у него из руки.

– Надеюсь, ты его не убил?

– Да что ты, – со знанием дела ответил Макрон. – Так, приласкал маленько. Если он и вправду ветеран, то должен быть привыкши. Отделается синячиной, ну и голова погудит с недельку. Поверь на слово.

Катон бдительно оглядел улицу. Пожилая пара отступила куда-то на главную улицу. Как бы не вызвала сюда стражу…

– Пойдем-ка отсюда, друг мой.

* * *

С наступлением сумерек Макрон с Катоном подыскали небольшой, но достаточно ухоженный лупанарий и уговорили его хозяина, чтобы он на несколько часов сдал им уединенную комнату. Хозяин лишь поцокал языком, когда эти двое заволокли в дверь квелого, обвисшего между ними одноногого калеку.

– Ну и вкусы у вас, друзья…