День цветения

Нам открыл Летери (на всякий случай дверь держали на запоре — мало ли чего). Мы вошли и снова заперлись, и сразу стало очень тесно. У капеллана комнатка крохотная, прямо скажем, келейка. Кровать да стол, да теперь лавку сюда втиснули широкую, для Мотылька. На Дилментировой койке сидел, пригорюнившись, Имори, а Летери и нахохленный Мотылек — на лавке, почти бок о бок. Мальчишку привел инг сегодня утром, между прочим, по просьбе все того же Дилментира. "Нам нужны союзники" — заявил капеллан, и Летери расцвел. Теперь же "союзник" тайком поглядывал на экзотического гостя, но скорее с любопытством, нежели с испугом. Ребенок и с самого начала неплохо держался и даже пожал вампиру руку. Признаюсь, от Иморева мальца я такой широты взглядов не ожидал. Прислуга вон до сих пор друг другу про упыря страшилки рассказывает.

— Имори, сын мой, — сказал отец Дилментир, — сдается мне, у тебя за пазухой фляжечка хранится. Не подашь ли старику горло промочить?

Инг бесприкословно подал флягу. Капеллан наш со знанием дела выдохнул, сделал пару залихватских глотков, сказал "ух, пробирает!", и вытер губы кулаком. Потом достал из рукава платок, плеснул на него арваранского зелья и протянул мне.

— К запястью приложи, все полегче будет. Итак, дети мои. Возблагодарим Господа, что милостью своей Он не оставил нас и помог объединится, ибо каждый из здесь присутствующих ранен горем, слаб и бессилен, но вместе мы не только поддержим павших духом, но и найдем способ справиться с суровыми испытаниями.

Я подсел к Молтыльку и начал переводить. Капеллан был прав, парень действительно пал духом. Он сначала долго не мог поверить, что его разлюбезная Маукабра искромсала в фарш полтора десятка человек, но потом смирился-таки с представленной информацией (а куда денешься?). После чего моментально причислил Альсарену к растерзанным, замкнулся и как-то закуклился, словно замерз. Однако его рассказ о чудесном спасении сестры в развалинах не прошел даром. Если бедняга потерял надежду, то я ее парадоксальным образом приобрел. И сейчас был почти уверен, что Альсарена жива. Вернее, скажем так — она жива, если жив колдун. Они оба — или живы, или мертвы. Доказывать это я бы не взялся, потому помалкивал. Тем более, что скинув маску, мне не хотелось бы оказаться в глупом положении беспочвенного оптимиста.

— Пусть каждый из нас расскажет все, что ему известно о колдуне и его драконе, — предложил отец Дилментир, — Может быть, начнет Мотылек? Он, пожалуй, знаком с ними лучше всех.

Я перевел, вампир качнул низко опущенной головой.

— Я ночью уже все рассказал.

— Здесь собрание, Мотылек. Ты должен рассказать еще раз для всех собравшихся.

— Бесполезно, Маленький Человек. Ей уже не поможешь. Никому уже не поможешь.

— Мы должны найти Маукабру. Хотя бы ее. У тебя нет желания отомстить?

Он ссутулился еще больше и отвернулся.

— А мне ты не хочешь помочь? Если колдун жив, он убьет меня и Эрвела.

Я не раз замечал, что сия фраза действовала на кровососа нашего безотказно. Вот и теперь он, хоть и с трудом, но зашевелился.

— Маукабра и колдун, — заговорил Мотылек, не поднимая головы, — это суть единое целое. Они на первый взгляд сами по себе… самостоятельные. Но это только кажется. Они могут существовать раздельно и даже на большом расстоянии друг от друга… довольно долго… они мысленно разговаривают… наверное, на большом расстоянии тоже могут. Я думал, Маукабра никого не трогает, но был не прав. Я теперь понял. Если колдун способен убивать, то и Маукабра способна. Если колдун способен лгать, то и она тоже. Если колдун хотел убить меня, то почему бы ему не захотеть убить… Маленькую Марантину… твою сестру? Тогда он спас ее, потом передумал. Они с Маукаброй единое целое. Глупо было надеятся, что может оказаться иначе.

Я перевел, и Имори крякнул от досады:

— А я о чем говорил! Когда еще хотел прибить эту пакость, колдуна этого ненормального! Но Золотко, добрая душа, отговорила… И что ей теперь за доброту-то ее? На том свете воздастся?

— Сохраняй надежду, сын мой, пока нет достоверных свидетельств. Лишь увидев мертвое тело, ты можешь…

— Какое, к дьяволу, тело! Сожрали тело к дьяволу! И косточек не оставили!

— Бать, ну бать… — Летери перебрался к отцу, — Не надо так, бать… можа, еще образуется… Можа, еще увидим мы госпожу нашу…

Вампир совсем скукожился и стиснул ладони в коленях. Мне почему-то было его отчаянно жалко.

— Сын мой, — капеллан тронул страдальца за плечо, — Мало ты вчера про это рассказывал. Про колдуна, про дракона, про единое целое… Рейгред, давай-ка, переводи, не отлынивай. Ты все-таки получше моего старый язык знаешь.

— Что такое "единое целое"? — спросил я, — какая-то связь? Дружба? Родство? Симбиоз?

— Нет, — пробормотал вампир, — То есть, да. То есть — все сразу. И еще много чего. Ну, я не знаю, как если бы тебя, Маленький Человек, разделили на две половинки, в одной — сердце, в другой — легкие, и пустили гулять…

— Да ну, глупости… Как же я без сердца? Без сердца я погибну.